Автограф Любви, или Дверь, распахнутая в Себя (сборник). Елена Майдель

самим себе собственной недальновидностью и земными желаниями.

      Полетели месяцы «без него», лишь отзвуками пережитого шли стихи… «Я по тебе по-прежнему тоскую, не видя глаз твоих, не слыша голос твой. Но не ропщу я на судьбу такую – я благодарна ей: ты БЫЛ со мной! Пусть недруги шипят, не понимая, что никогда не станем парой мы с тобой… А ты мне как-то написал «Родная!» и …душ родство скрепил одной строкой.»

      Казалось бы, на этом можно было бы и закончить эту повесть о дважды даваемом БОГАМИ шансе украсить мир истинной любовью, как и о несовершенных людях, не сумевших им воспользоваться… Но Жизнь никогда и нигде не ставит окончательную точку, а только многоточие, которое означает вечную смену времен не только в Природе, но в человеческих душах…

      Прошел год…

      Она много работала в своем маленьком швейном бизнесе, как и в духовной организации с центром в Санкт-Петербурге, ездила на ставшие смыслом всей ее жизни семинары в Россию, много писала – стихов, легенд, статей в русские журналы, начала новую книгу. Семья тоже отнимала достаточно сил, огорчал сын, уже очень тяжело болел муж, приходилось работать за двоих. Только дорогие сердцу мама и внук приносили столько света и радости в душу, отвечая такой чистой любовью, которая помогала исцелять еще не затянувшиеся раны. Они не хотели зарастать и давали о себе знать всегда, когда она думала о нем… Отлученная от любви, от участия в его судьбе, она ни на день не переставала молиться за его душу и посылать ему токи света, спокойствия, тепла, потому что любила его по-прежнему и ни в чем не обвиняла. Только прекрасные сны с его участием перестали сниться…

      В середине января наступившего года она вернулась с очередного зимнего семинара, проходившего в Москве, еще не отошла от трудного многочасового перелета, от тех качественно новых состояний души, которые обретала всегда, после работы и общения со своими близкими друзьями и единомышленниками. В Америке не принято звонить по телефону после десяти вечера, американцы много работают, потому и ложатся спать рано, и каждый поздний звонок всегда вызывает тревогу – значит, случилось что-то необычное, раз беспокоят в такое время. Этот телефонный звонок прозвучал в половине двенадцатого ночи… Она сразу подумала о сыне, схватила трубку, чтобы не разбудить домашних, и… обалдела от услышанного будничного «Привет!» до такой степени, что в первую минуту не смогла осознать, кто звонит… Быстрее ума сориентировалось сердце, зачастившее как при тахикардии… Она тихо ответила, что сейчас говорить не может, отложив разговор до завтра… Разбуженным все же родным пришлось соврать, что это ошибка. И это мелкое вранье почему-то покоробило ее больше, чем все прежнее сокрытие своей болезненной тайны, чем сам факт внезапного возвращения, казалось бы, окончательно потерянного, дважды предавшего ее, но все еще близкого человека…

      Конечно, ночь полетела насмарку, даже дикая усталость не помогала уснуть, тревога