Фаворитки. Соперницы из Версаля. Салли Кристи

он сам выбрал забойных зайцев, то есть отборных зайцев, и собственными руками их связал? – Как всегда, когда он пьян, Шарль путает слова.

      – Дорогой, ревность вам не к лицу.

      – Я не ревную! – взрывается Шарль. – Я просто устал от этих бесконечных разговоров о короле.

      – Тогда я больше не буду о нем говорить, если пожелаете, – поджимаю я губы.

      Он опускается в кресло и тщетно пытается ослабить шейный платок.

      – Ренетта, когда вы уже выбросите из головы эти детские фантазии?

      – Это не фантазии. – С самого начала я была с Шарлем предельно честна. Я никогда не изменю ему, если только с самим королем. Моему супругу прекрасно известно и о цыганке, и о предсказании, и обо всех моих надеждах.

      Неожиданно в нем просыпается более несговорчивый и мелкий человек.

      – Подобных предсказаний – пруд пруди! – выплевывает он. – Неужели она должна была нагадать вам, что вы выйдете замуж за продавца рыбы?

      Я недоуменно смотрю на супруга.

      – Или такого никчемного графа, как я?

      Впервые со мной так грубо разговаривают.

      – Я вижу, вы считаете меня дурой, – сухо уточняю я.

      – Да, считаю. Вы просто флупая женщина, то есть, я хотел сказать, глупая женщина, заблудшая овца. С этого дня я буду звать вас Жанной. Или Жанеттой, подходящее имя для такой простушки, как вы. Как угодно, только не этим идиотским, глупым именем Ренетта. Я с этим никогда не смирюсь.

      Несмотря на его грубость и злые слова, я смягчаюсь. От него я всегда видела только добро, а быть таким никчемным, как он, вероятно, очень трудно. И у меня были для него новости. Я не сразу сказала ему, опасаясь, что он запретит мне ездить верхом, но теперь цель моя достигнута, а эта новость сегодня удержит его подальше от моего ложа.

      Я заламываю руки:

      – Дорогой, хватит разговоров, которые вас печалят. У меня для вас чудесные новости. – Я шепотом произнесла слова, которые сделают его счастливым: – Вы скоро станете отцом.

      Свои собственные ощущения мне описать непросто.

      Глава восьмая

      Я уже на последних месяцах беременности, сижу, вяжу, плету – высиживаю потомство и чувствую, как будто жизнь проходит мимо. Мне уже двадцать два, и я сижу в своем имении – еще никогда я не была так далека от короля. Со времени нашей встречи в прошлом году из Версаля никаких известий. Норман разговаривал с Бине и с месье Лебелем, камердинером короля, но тем нечего было рассказать – король ни разу не спрашивал обо мне. Еще мы узнали, что Марианна, герцогиня де Шатору, запретила упоминать мое имя и даже наступила на ногу герцогине де Шеврёз, прямо на больную мозоль, когда та упомянула обо мне. Вот и все.

      Норман настроен оптимистично; он настаивает на том, что зерна брошены в землю, а теперь нам остается только поливать. Я мрачно думаю: «Поливать! Но под моими ногами какая-то бесплодная пустошь!»

      Сейчас король отправился на войну, этой осенью охотиться некому и не будет возможности повидаться с ним, а ему не представится случай