Солдаты космической войны. Андрей Геннадиевич Демидов

вижу спутники по правому борту! Попробуй идентифицировать их системой "свой-чужой"! – крикнул астронавт во весь голос.

      – "Свой-чужой" не работает. Есть на спутниках опознавательные знаки?

      – Плохая видимость – везде пузырьки воды и топлива из разбитых ёмкостей. Кругом плавает мусор. Когда против света смотришь – сплошной туман!

      – Можешь приблизиться к ним?

      – Нет, очень далеко! Может, это спасательная служба? Мы уже шесть часов без связи и центр управления полётами ищет нас. Шутка ли, гордость NASA пропала! Будем надеяться, что нас видят…

      – Может, это космический мусор? На орбитах после войны столько всего летает…

      – Сдвинуть бы кронштейн, и через пару часов пили бы горячий кофе в фургоне службы обеспечения, – с горечью в голосе сказал Уайтгауз и помахал беспилотным аппаратам рукой.

      Он повернулся в сторону немцев и обнаружил, что они покинули место работ. Он теперь один в открытом космосе. Между свешенных в пустоту ног, виднеется жёлто-серая полоса экваториальной пустыни.

      Сжав зубы, лейтенант Уайтгауз рывком добрался до кронштейна. Он обхватил его, как в детстве захватывал противника на борцовском ковре любительского клуба, резко дёрнул, упираясь рифлёными подошвами ботинок в обод спасательного аппарата.

      – Нужно ещё добавить усилия… Толкнуть двигателем скафандра? – прошептал астронавт и, повернув рукоятку регулировки мощности ранцевого двигателя до упора, запустил его.

      От рывка в плечах хрустнуло, тело пронизала вибрация, а грудь прилипла к кронштейну. На панели шлема замигали лампочки перезагрузки систем скафандра. Сквозь гул реактивной струи, прорвался голос бортинженера:

      – Рони, случилось чудо! Относительно абриса земной поверхности наше падение замедлилось, мы выравниваемся! Посмотри, может быть автономно включился один из маневровых двигателей?

      – Это не маневровый двигатель, это я "нахребетник"  свой включил! – раздражённо ответил Уайтгауз.

      Перед глазами побежали оранжевые круги, голова налилась свинцом. Хрустнула и вмялась нагрудная панель, температура и давление возросли. Он завыл, пытаясь сделать вдох зажатой диафрагмой. Гул двигателя перешёл в рёв, и оборвался. На контрольной панели вспыхнула красная лампочка – расход топлива 100%.

      Уайтгауз отвалился от кронштейна и начал медленно отдаляться от шаттла. Ему казалось, что он плывёт на спине, увлекаемый ласковым прибоем, отдыхая от игры в волейбол, с коктейлем пина-колада в руке, глядя в белоснежные облака. Быстрые чайки грациозно выхватывают из воды серебряных рыбок, на берегу, между зонтиков бегают молодые загорелые женщины и мужчины, играя в мяч. Тропический воздух, дарящий неописуемое наслаждение, дополненный ароматом моря, витает над солнечным прибоем…

      В голове назойливо зазвучала давно вышедший из моды занудный шлягер группы 'ФакторФак':

      Сделай громче, пусть качает

      Стены мощный инфразвук!

      Ни заботы, ни печалей,

      Каждый будет здесь твой друг!

      В фиолетовых