Роковое наследие. Хроники Арринда. Юлия Скуркис

зелье, и он потерял зрение. Но обрел нечто иное на всю оставшуюся жизнь.

      Карисмус глядел во все глаза, но так и не заметил, как штурман активировал очередной столп, едва различимый на горизонте, и вызвал ветер. Лишь бисеринки пота на лбу указывали, что дело это непростое. Ветер наполнил паруса, надул их, сделав похожим на животы матрон на сносях, и суденышко прибавило хода. Из трюма показалась голова шкипера. Выбравшись на палубу, он свысока посмотрел на пассажира, бледного с прозеленью. Желторотый юнец-путешественник чем-то его раздражал. При виде него шкипер непроизвольно тянул правую руку к груди, точно желая проверить по-прежнему ли мешочек с монетами висит на шее. Об этом сокровище знали все и, как видно, подразнить мнительного скрягу не рвался только ленивый. Карисмус подозревал, что шутники неспроста нашептали ему про «больную мозоль» шкипера, и тому тоже наплели про пассажира что-то вроде: «Да это же известный вор!». Юноша и не ждал особого почета и уважения, когда садился на корабль контрабандистов. Уйму народа пришлось подмазать – ворожил для них без лицензии на свой страх и риск, чтобы дали наводку. Ни одно судно Гильдии мореплавателей не взяло бы его на борт с подозрительным грузом без документов. Но чувствовать себя самым жуликоватым среди жуликов Карисмусу было в новинку.

      Вернувшись в Рипен, он понял, что узаконенные ограничения на занятия магией не позволят ему проводить исследованиями. Единственным выходом оказалось перебраться на острова Блавенского залива, где люди по сей день живут как в прошлом, оторванные от материка, его культуры, а главное, от неусыпного надзора властей, что более чем устраивало Карисмуса.

      В море они вышли позавчера, выбрались как мышь на кухню, где прячется кот. На другой день их здорово потрепало – погода испортилась и, похоже, не собиралась налаживаться. Затянутый облачной пеленой горизонт и пенные барашки на волнах не сулили ничего хорошего.

      Карисмус вернулся в кубрик и забрался в люльку. Он покосился на спящих моряков, те совершенно вымотались у мыса Ветров. Бедняга не переносил болтанку, спасала только фляга с чудодейственным средством. Особенно плохо Карисмус чувствовал себя, когда команда трапезничала, и запахи пищи, доводили его до отчаяния. Постепенно лекарство подействовало, и глаза начали слипаться под скрипы и стоны переборок.

      Вечером, когда стемнело, судно подошло к берегу, и Карисмус вышел под затянутое тучами небо, готовое пролиться дождем. В тихой бухте можно было передохнуть от качки. Контрабандисты спустили шлюпку и ушли за товаром, не то припрятанным в пещере, не то доставленным к их прибытию. Причалив к берегу, они активировали кристаллы и цепочкой светлячков канули во тьму скального лабиринта. Шли в молчании, и даже звука шагов до Карисмуса не доносилось, только неугомонный шорох гальки, лениво тасуемой водой.

      Когда шлюпка вернулась, пассажир вызвался помочь с переноской в трюм ящиков и тюков – он маялся не только от морской болезни, но и от скуки.

      – Негоже