Девять изб в сумеречном поле. Повести и рассказы из книги дорог. Анатолий Ехалов

лавок, дощатый топчан с овчинным тулупом, над ним полка с тетрадями и бумажными папками.

      – Сейчас я сгоношу скоренько вам поесть, а уж потом мы разговаривать станем, – хлопотал гостеприимный Лукьян.

      Он положил в глиняную миску мелких сухариков из полотняного мешка, залил их квасом, бросил туда пригоршню дикого лука черемши, брызнул в похлебку с птичьего перышка маслом, стоящем в глиняном горшочке на печи.

      – Вот такая наша таежная еда. Прошу не осудить.

      Но ребят не надо было просить трижды. Они тут же дружно застучали деревянными ложками. Лукьянова похлебка показалась им верхом кулинарного искусства. А хозяин тем временем принес на стол вяленое копченное мясо и нарезал его длинными ломтями. Мясо дивно пахло, на срезе аппетитно алело.

      – Это вам на прикуску вместо хлеба. Ешьте от пуза, как говорится. А я пока чайку заварю.

      Скоро они пили душистый таежный чай, все страхи минувших дней отступили, покой и тихое блаженство разливалось по мальчишеским телам и душам.

      – Мы к вечерку еще и баньку соорудим! – радовался Лукьян. – А пока расскажите-ка мне, что за нужда привела вас в эту глухомань. Гляжу на вас и сам себе не верю, вы словно с неба свалились.

      – Ох, дедушка Лукьян, тут такое было, такое! – округлил Васька глаза. – Мы тут такое видели, такое, что другому бы я и не поверил. Вот как! Вот вы когда-нибудь видели, что бы целая деревня жила в тайге и слыхом не слыхивала ни про революцию, ни про войну, ни про то, чего сейчас на белом свете делается? Видели, как болото дыбом встает, или как медведище страшенный верхом на лосе скачет?! Лукьян понимающе покачал головой.

      – Ну, об этом мы еще поговорим. А вы начните-ка сначала.

      И Васька стал рассказывать про свою жизнь. Наверное, это был его первый рассказ о родителях, о самом себе, о том, как он попал в детдом, о друге своем Кольке Покачеве, как бежали они в страшную грозу из приюта, решив твердо пробираться на родовое Колькино Шаманозеро, как скитались по тайге, как встретили страшного медведя, стреляли в него и потеряли все свои припасы и ружье.

      Потом рассказывал Колька про свой род Щуки, про то, как они жили счастливо и как однажды произошло что-то страшное, о чем Колька знает лишь по рассказам геологов, доставивших его в детдом. И как Колька решил вернуться в родные места, чтобы отыскать родственников и поставить на озере свой чум.

      Лукьян слушал ребят внимательно, не перебивая, лишь изредка покачивая головой. А когда смолкли ребята, закончив рассказ о своих приключениях, убрал со стола остатки трапезы и расстелил на нем старую истертую карту, с которой, должно быть пройдено было не мало дорог.

      – Вот смотрите, что я вам скажу, – склонился Лукьян над столом. – Выговорите, что вошли в устье Кондаса и пошли вверх по течению, что бы выйти к Шаманозеру. Все правильно. Только вот тут=то у вас и вышла ошибка. Вы пошли не по Кондасу, вы до него не доплыли километров десять. Вы пошли по другой таежной речке —Стриге.