La Dolce Vita. Эрнст Юрьевич Галлингер

может, не стоить мучить полковника онтологическими проблемами? – Вступил в беседу Хопкинс. – Я понимаю, виски будет способствовать развитию такой темы, но…

      Энтони покосился на Хопкинса, пытаясь догадаться, что скрывается под термином "онтологический" и как ему реагировать на изменившееся направление беседы.

      – Уолтер, а ты не пугай нашего полковника умными словами. Всё не так уж сложно. Я не спрашиваю Энтони, что он думает об экзистенциализме или о разнице во взглядах Хайдеггера и Канта на онтологию. Вопрос проще.

      – Да, Марта, Уолтер прав. Ты всё равно далеко не продвинешься со мной в этом вопросе. Ты от меня хочешь философских заключений? Это вы с Питером книгочеи. Может быть, вы на ночь глядя, ложась в кровать и ведёте перед сном ваши , как их, онтологические беседы, а я не философ, я военный.

      – Почему не продвинусь? Давай продвинемся, Тони. И что нам мешает зайти далеко? Почему характеристики мотора ты можешь обсуждать два часа, а о главных вопросах ты не можешь поговорить? Ты же человек. Просто скажи своими словами. Я пойму, уверяю тебя.

      – Хорошо, Марта. Для меня смысл в пользе. Ты должен приносить пользу людям. – сказал Энтони, опять демонстрируя Марте уверенную щепоть, в которой теперь заключался не только весь смысл, но аккумулировалась и вся польза для всего человечества. – Это может быть громко сказано, но это так.

      – Так ты последователь Аристотеля! Это похвально, – с улыбкой сказала Марта.

      Энтони сузил глаза и ответил:

      – Эх, Марта… Аристотеля, кстати, я уважаю. Он был учителем Александра Македонского. Если он воспитал такого воина, значит, его философия что-то значила. А что он говорил по поводу смысла жизни, позволь тебя спросить, раз уж ты упомянула его имя?

      – Он считал, что у каждой вещи есть своё предназначение, а самая высшая цель – благо с большой буквы. Ну ладно, Энтони, не обижайся. Вернёмся к Пикассо. Ведь его картины тоже приносят пользу. Миллионы, если не миллиарды людей получают удовольствие от них. Это, может быть, не материальная польза, но все равно польза. Это эстетическое наслаждение, – сказала Марта, передразнивая жест Энтони, а на последней фразе расправив пальцы и продемонстрировав Энтони эстетическое наслаждение раскрытой ладонью.

      – Я тебя умоляю, Марта, большинство людей ни черта не понимает в этих картинах, как и в Аристотеле, а только верит кучке умников, – здесь Энтони опять воспользовался щепотью, теперь чтобы изобразить кучку умников, – очень удачно и намертво схватившихся за этот бизнес, что это большое искусство. Скажи, пожалуйста, что изменится, если этому существу на этой картине свернуть башку налево, а не направо и покрасить её в фиолетовый цвет? Да ничего! И точно так же будут восхвалять. Я понимаю, когда картина написана реалистично, правдиво. Леонардо да Винчи, например. Красиво, точно, каждый мазок – искусство. Или, помните, картину "Битва при Ватерлоо"? Кстати, помню, когда мы были на Фолклендах и к нам на корабль прислали одного из центрального штаба…

      Я кивнул