Кортик. Бронзовая птица. Выстрел (сборник). Анатолий Рыбаков

медленно ползли по улицам, отчаянно трезвоня каменщикам, перекладывавшим мостовую. Дворы были завалены паровыми котлами, батареями, трубами, кирпичом, бочками с цементом и известью, Москва восстанавливалась.

      – «Циндель» пустили, – объявлял всезнающий Генка, показывая на дальний дымок, поднимавшийся из невидимой за домами фабричной трубы, – а завтра «Трехгорка» пойдет в ход.

      – Все ты знаешь, – насмешливо отвечал Миша, – даже из чьей трубы дым идет. А вот это что? – Он показал на монтеров, работавших на столбах.

      – Как – что? Электричество починяют. Испортилось, наверное.

      – Эх, ты! «Испортилось»… Каширскую электростанцию пустили. Теперь фонари будут всю ночь гореть, и не по одной, а по обеим сторонам улицы. Понял? И Шатурскую станцию начали строить на торфе… А на Волхове электростанцию будет вода вертеть.

      – Это я без тебя знаю, – сказал Генка. – Думаешь, ты один газеты читаешь?

      У Генки дома действительно лежала кипа газет: номер «Известий» за одно и то же число. Под заголовком «В фонд помощи голодающим Поволжья» был напечатан длинный список организаций – участников сбора. И среди них: «От детей жилтоварищества № 267 – 87 рублей». Ребята очень этим гордились. Генка таскал газету с собой и всем показывал.

      …Дни проходили, а мальчики не могли придумать, как им добыть ножны. Теперь установлено: Филин – тот самый Филин. Но как выяснить, видел Миша у филателиста ножны или то был веер?

      – Залезть к старику, и все, – говорил Генка. – Бандиты, нечего с ними церемониться.

      – Как же ты к нему залезешь?

      – Очень просто: через форточку. А еще лучше – Коровину поручить.

      – Коровина нечего впутывать. В форточку залезть!.. Что он подумает о пионерах. Ведь он не знает о кортике. Тут надо придумать что-то другое.

      И Миша придумал. Только мысль эта пришла к нему несколькими днями позже – во время поездки отряда в двухдневный лагерь на озеро Сенеж.

      Глава 47

      Сборы в лагерь

      Миша проснулся рано. За окном в предутреннем тумане виднелись серые стены соседнего корпуса.

      Кое-где в окнах горели утренние огни, тусклые и беспокойные.

      Миша вскочил с кровати:

      – Мама, который час?

      – Пять, поспи еще, успеешь.

      Мама двигалась по комнате, собирая завтрак.

      – Нет, надо вставать. – Миша быстро оделся. – Нужно еще за ребятами зайти. Наверное, спят.

      – Поешь сначала, – сказала мама.

      – Сейчас. Мама, – отчаянно закричал он, собирая свой вещевой мешок, – где же ложка?

      – Там, где ты ее положил.

      – Нет ее! – Миша торопливо рылся в мешке. – Ага, вот она.

      – Никто не трогал твоего мешка. – Мама зевнула и зябко передернула плечами. – И не копайся там, все перевернешь. Пей чай, я сама одеяло скатаю.

      – Нет, нет, ты не знаешь как. – Миша скатал одеяло и привязал его к мешку, на котором болтались уже кружка и котелок. – Вот как надо!

      – Хорошо… Только не потеряй там ничего и, пожалуйста, далеко не плавай.

      – Сам знаю. – Миша, обжигаясь, прихлебывал чай на краю стола с откинутой