Татарская пустыня. Загадка старого леса (сборник). Дино Буццати

старик смотрит на него с плохо скрытым сомнением? Почему Дрого охватило вдруг желание насвистать какой-нибудь мотивчик, глотнуть вина, выйти на свежий воздух? Может, ему надо было доказать самому себе, что он действительно свободен и спокоен?

      Глава VIII

      А вот и новые друзья Дрого – лейтенанты Карло Морель, Пьетро Ангустина, Франческо Гротта, Макс Лагорио. В этот свободный час они собрались все вместе в столовой. Кроме них здесь был только прислужник, подпиравший притолоку дальней двери, а из полумрака с развешанных по стенам портретов взирали на офицеров старые полковники. Восемь бутылок чернели на скатерти среди остатков закончившейся трапезы.

      Все были слегка возбуждены – то ли от вина, то ли оттого, что час такой поздний. Когда они умолкали, снаружи доносился шум дождя.

      Отмечали отъезд графа Макса Лагорио, который отслужил два года в Крепости и завтра должен был ее покинуть.

      – Ангустина, – сказал Лагорио, – если ты тоже решишь ехать, я тебя подожду.

      Сказал он это, как всегда, шутливо, но чувствовалось, что намерение свое готов выполнить.

      Ангустина тоже отслужил два года, но уезжать не собирался. Он был бледен и сидел с отрешенным видом, словно никто здесь ему не нужен и попал он сюда совершенно случайно.

      – Ангустина, – повторил Лагорио, почти срываясь на крик, так как был сильно навеселе, – если ты тоже решишь ехать, я могу тебя подождать. Хоть три дня.

      Лейтенант Ангустина промолчал – лишь принужденно улыбнулся.

      Его голубой, выгоревший на солнце мундир отличался какой-то неуловимой небрежной элегантностью.

      Лагорио, положив правую руку на плечо Ангустины и призывая на помощь остальных – Мореля, Гротту, Дрого, – сказал:

      – Повлияйте на него хоть вы. Ведь в городе ему будет лучше.

      – Что значит – лучше? – спросил Ангустина, изображая заинтересованность.

      – Я хотел сказать, что в городе ты себя будешь лучше чувствовать.

      Как, впрочем, и все мы. Так я считаю.

      – Я чувствую себя прекрасно, – сухо отозвался Ангустина. – И в лечении не нуждаюсь.

      – А кто говорит про лечение? Я сказал, что жизнь в городе пошла бы тебе на пользу.

      После слов Лагорио стало слышно, как на дворе льет дождь.

      Ангустина разглаживал двумя пальцами усики; разговор этот был ему неприятен.

      Но Лагорио не унимался:

      – О матери, о родных ты не думаешь… Представляешь, как твоя мама…

      – Моя мама не пропадет, – ответил Ангустина тоном, в котором сквозила горькая усмешка.

      Лагорио, заметивший это, переменил тему:

      – Подумай сам, ведь послезавтра ты мог бы встретиться с Клаудиной. Уже два года, как она тебя не видела.

      – Клаудина… – вяло отозвался тот, – какая еще Клаудина? Что-то не помню.

      – Ну как же, не помнишь! С тобой сегодня просто невозможно разговаривать! Надеюсь, я не выдал никакой тайны? Вас же постоянно видели вместе.

      – А-а!