Перед грозой. Александр Сергеевич Харламов

рассмеялся Гришка, усаживаясь на его место,– погода такая, что хороший хозяин собаку не выгонит.

      – Служба…– протянул Петр, покидая натопленный барак.

      В грудь ударил ледяной ветер, пытаясь повалить с ног. Телогрейка не спасала. По груди забегали мурашки. Кирзовые сапоги провалились в грязную мутную жижу, поверх которой плавали комья сырого серого снега. В портянках захлюпало. Тяжело ступая, борясь с налипающей на обувь глиной, Петр вышел к невысокому деревянному забору, туго обтянутому колючей проволокой.

      Полевой лагерь 100-й стрелковой дивизии был расположен в угрюмом густом лесу недалеко от самой Вологды, недалеко от Кубинского озера. По правую сторону от него возвышались узкие пологие холмы, чем-то напоминающие Петру его родные меловые. Он помнил, как совсем еще маленькими детьми, они с друзьями бегали собирать малину под Масловку, где белыми глубокими промоинами, поросшие жиденькими соснами, их встречали, как им тогда казалось, самые настоящие горы.

      На посту было тихо и спокойно. Ветер начинал стихать. Холодная оторопь, какая бывает, когда выходишь из тепла на улицу, поутихла. Подерягин размялся, легкими движениями рук, разгоняя тепло по телу.

      Прямо перед ним сплошная стена, казавшегося в предрассветных сумерках черным, леса. Чуть левее узенькая тропинка, по которой солдаты их части ходили в деревню за домашним молоком и женским вниманием.

      Надо бы письмо домой написать…Подумалось Петру, и он тут же решил. Что едва сменится, то непременно возьмется за это дело. Мысль о доме согрела, и мелкая белая крупа, то и дело сыпавшаяся с неба, уже не мешала.

      – Рядовой Подерягин!– лейтенант Зубов показался откуда-то из-за спины. От холода его неприкрытые фуражкой по-юношески оттопыренные уши покраснели, нос стал сизым, а губы едва шевелились. Если солдатская телогрейка не спасала от пронизывающего ветра, то тоненькая шинелька и подавно. Полы ее были вымазаны грязью, а на сапоги налипла кусками глина.

      – Я, товарищ лейтенант!– Петр попытался встать «смирно», но у него это плохо получилось.

      – Заступил на пост?– дуя на замерзшие пальцы, зачем-то уточнил Прохор.

      – Так точно, товарищ…

      – Ладно-ладно! Не кричи уж…Побудим всех…– лейтенант оглянулся на барак, сквозь щели в котором парило теплом и виднелся свет буржуйки с придремавшим возле нее Табакиным.– Тут дело такое, Петр Федорович…– замялся Прохор.– ЧП в городе случилось…Меня, только что вызывал комдив и рассказал. Из Вологодского СИЗО сбежали двое опасных рецидивистов, возможно уже вооружены. Так как у нас оружие и все такое…Надо б поглядывать!– то ли приказал, то попросил со значением Зубов, у которого совсем не просто складывались отношения с личным составом, многие мужчины из которого годились ему в отцы.

      – Есть поглядывать!– кивнул Петр.– Вы б пошли погреться,– кивнул Подерягин на барак, наблюдая как неловкими замерзшими до крайности пальцами лейтенант пытается раскурить папиросу.

      – Да, да…– согласился Зубов.– Пожалуй, пойду, подремлю. Скоро на фронт…–