Невидимая девочка и другие истории (сборник). Туве Янссон

на закате хомса отправился спать без ужина, страшно обиженный на папу и маму. Конечно, они частенько с ним плохо обращались, но так – ещё никогда. И хомса решил уйти из дома. Не для того, чтобы их наказать, он просто почувствовал вдруг, что бесконечно устал от них и от их неспособности увидеть и понять, что́ по-настоящему важно или опасно.

      Они провели черту, разделив мир на две части, и сказали, что с одной стороны – правда, что в неё можно верить и ей можно пользоваться, а с другой – сплошь выдумки и ненужная чепуха.

      – Что бы они делали, окажись они лицом к лицу с хотомомбом? – бормотал хомса, на цыпочках спускаясь по лестнице на задний двор. – То-то удивились бы! Или с болотной змеёй. Я мог бы послать им одну – в ящике. Со стеклянной крышкой – всё-таки я не хочу, чтобы змея их сожрала.

      Хомса пошёл на запретное болото, чтобы доказать самому себе, что он самостоятельный. Теперь болото было синее, почти чёрное, а небо – зелёное. На горизонте тянулась ярко-жёлтая полоса заката, отчего болото казалось бесконечно огромным и печальным.

      – Это не шутки, – говорил хомса, шлёпая дальше. – Всё чистая правда. И враг, и хотомомб, и болотные змеи, и призрачная колесница. Они существуют точно так же, как ёлки, садовник, куры и самокат.

      Хомса остановился среди осоки и замер, прислушиваясь.

      Где-то далеко-далеко выкатилась призрачная колесница, вереск озарился красным. Колесница скрипела, стучала, катилась всё быстрее и быстрее.

      – Не надо было говорить, что она существует, – сам себе сказал хомса. – Вот она и прикатила. Теперь только беги!

      Болотные кочки уходили из-под ног; чёрные, как глаза, омуты выглядывали из осоки, грязь сочилась между пальцами.

      – Только не думай о болотных змеях, – сказал себе хомса и тут же о них подумал, так сильно и так живо, что змеи выползли из нор и заоблизывались.

      – Хочу быть таким, как мой толстый брат! – в отчаянии воскликнул хомса. – Он думает животом и объедается опилками, песком и землёй, пока они не встанут комом у него в горле. Однажды он попытался съесть свой воздушный шарик. Если бы ему это удалось, мы бы никогда его больше не увидели.

      Поражённый этой мыслью, хомса остановился. Маленький толстый брат поднимается в воздух. Ножки беспомощно торчат в стороны, а изо рта свисает верёвочка…

      О нет!

      Вдалеке на болоте горело окошко. Как ни странно, это была не призрачная колесница, а всего лишь маленькое квадратное окошко, светившееся ровным светом.

      – Сейчас ты туда пойдёшь, – сказал хомса. – Пойдёшь, не побежишь – иначе испугаешься. И ни о чём не думай, просто иди.

      Домик был круглый, – видно, там жила какая-то мюмла. Хомса постучал. Потом постучал ещё раз, и ещё, и, не дождавшись ответа, вошёл.

      Внутри было тепло и уютно. Лампа стояла на подоконнике, и ночь из-за неё казалась чёрной как уголь. Где-то тикали часы, а со шкафа, с самого верха, на хомсу смотрела крошечная мюмла.

      – Привет, – сказал хомса. – Еле ноги унёс. Болотные змеи и живые грибы! Если б ты только знала!

      Маленькая мюмла пристально разглядывала