Ёжиково молоко. Алексей Павлович Ильин

на клитор повесить. А вот хуй! Она какую-то поебень с антресолей уже приволокла, типа ремня армейского, только без бляхи. На шею себе его наматывает морским узлом и просит жалобно:

      – Придушите свою сучку, Господин, когда в задницу ебать будете, умоляю.

      Пиздец, у человека шифер не держится ни разу. Там, блядь, реально уже все кукушки над её гнездом пролетели по кругу, да и сама она ещё чуть-чуть – и в открытый космос выдвинется без всякого скафандра. Я ей этот ремень на глотке затянул, и давай ебать со всей пролетарской ненавистью, чтобы побыстрей кончить и съебацо из этого дурдома в сторону Уругвая, пока она ещё не попросила ей в рот нассать или паяльником в жопу потыкать. Понятно же, что не все шарики в башке у девки перекатываются, какие-то по-любому при сборке проебали. А Оксана зрачки свои косые за веки уронила, шею как жираф нубийский вытянула, и орёт в экстазе голосом Караченцова:

      – О, да…ещооо…ещооо…

      Потом, правда, что-то орать перестала, задёргалась, захрипела, и обоссалась почему-то. Я вначале подумал, что это такой оргазм у человека, бурный и непредсказуемый. У меня одна знакомая тоже, когда кончала, ревела, будто бурый медведь в предсмертной агонии, соседи даже егеря вызывали с транквилизатором, чтобы усыпить несчастное животное. А затем пригляделся повнимательней, ебануцо – ложки гнутся, она уже не дышит нихуя, и синяя вся, как залупа из детского стишка про химию. Нездоровая, короче, ни разу. Вот тут мне реально уже не по себе стало. Не каждый день таким экстравагантным образом человека в последний путь провожаешь. Знал бы, заранее гондон чёрного цвета натянул для приличия и носки бы не снимал, они у меня тоже последние две недели колера «барак обама».

      А самое главное, что делать в такой ситуации – хуй проссышь, бо в передаче «Здоровье» Малышева этому не учит. Это я уже потом вспомнил, как в «Криминальном чтиве» Уме Турман шприц в грудь воткнули и реанимировали по-быстрому. У меня, правда, шприца под рукой не было, я ж не нарколыга какой, я просто членом потыкал между сисек. Не помогло.

      Думаю, теперь только два варианта: или в бега уходить, или расчленять её по-шустрому, и кусками в мусоропровод выгружать, пусть потом бомжи из неё шашлыки жарят. А перед глазами уже решётки тюремные и конвоиры с овчарками, беснующимися по периметру. И что-то мне так грустно стало шопесдец, с психу как уебал её ногой по рёбрам, ну а что, не куннилингус же ей делать, ага. «Врачи без границ» явно подобные процедуры не одобряют. Тут она глаза свои и распахнула в разные стороны. Хуйлысь, словно кукла детская, которая «мама» при этом говорит, только она вместо «мама», стонет:

      – Оооо, даааа… милый, это было незабываемо. Давай ещо раз повторим…?

      – Ага, сейчас, разбег только возьму.

      Жаль олимпийский комитет не видел, как я на седьмой скорости уёбывал из этого гнезда разврата, сбивая на ходу зазевавшихся мух и перепрыгивая через небольшие деревья, а то бы сразу мне отдали комплект медалей по всем видам спорта, включая кёрлинг, без всякой, нах, конкурсной программы.

      Анечку с Артёмкой