Памятник крестоносцу. Арчибальд Кронин

за чтение.

      Живые, смышленые, они быстро делали успехи, и он уже начал читать с ними «Алису в Стране чудес». Книжка так увлекла их, что они легко усваивали даже наиболее трудные обороты.

      Мсье Крюшо не часто появлялся на уроках. Обычно он ограничивался тем, что, приотворив дверь, с хозяйским видом заглядывал в комнату. Это был мужчина среднего роста, с суетливыми манерами, пышными черными, закрученными кверху усами и бегающими, шоколадного цвета глазками с желтоватыми белками. Он носил гетры и всегда и всюду – на улице и в помещении, за исключением одной лишь священной обители, именуемой «салоном», – появлялся в блестящей твердой соломенной шляпе-канотье. Местом его постоянного пребывания была, разумеется, лавка, но два дня в неделю он производил закупки на рынке в Ренне – соседнем городе, откуда он сам, так же как и его супруга, был родом. Альбер Крюшо, по всей видимости, сохранял верность своей супруге, будучи накрепко спаян с ней двумя прелестными живыми свидетельствами ее благосклонности, а превыше всего – обоюдной и неукротимой страстью к наживе, однако бывали минуты, когда вид мсье Крюшо говорил яснее слов, что внушительные формы его супруги, ее резкий, пронзительный смех и повелительный голос могут довести до белого каления любого мужчину средней комплекции. Не то чтобы он открыто проявлял свою антипатию, о нет! Только обтянутые гетрами ноги его начинали беспокойно шаркать по полу да шоколадные глазки вспыхивали тревожным и злобным огоньком.

      Короче говоря, невзирая на ее улыбку, любезную манеру и благосклонный блеск золотого зуба, появление мадам Крюшо нагоняло на всех страх. А она появлялась в гостиной ежедневно, дабы «самолично» присутствовать на уроке, и сидела, выпрямившись, с видом надзирательницы, переводя малоосмысленный, но испытующий взор со Стефена на девочек, что смущало их и заставляло делать ошибки.

      – Вы понимаете, мсье… Я хочу, чтобы девочки умели не только читать, но и болтать по-английски… И декламировать стихи… словом, все, как положено в лучшем обществе.

      Подчиняясь ее неоднократным требованиям, Стефен заставил девочек выучить наизусть первую строфу стихотворения «Жаворонку». И вот в день, назначенный для проверки достигнутых девочками успехов, мадам появилась в «салоне» в сопровождении трех своих приятельниц – жен крупных городских лавочников, представлявших haute bourgeoisie[14] города Нетье. Дамы с выжидательным видом расселись на золоченых, фабричной работы креслах «салона».

      Первой должна была подвергнуться испытанию Мария-Луиза. Ее поставили на середину поддельного обюссоновского ковра.

      – «Ты здесь, веселый гений», – начала она и запнулась, потом поглядела по сторонам и неожиданно фыркнула.

      – Начни снова, Мария-Луиза, – ласково сказал Стефен.

      – «Ты здесь, веселый гений…» – Девочка снова запнулась, быстро-быстро захлопала ресницами и принялась накручивать на палец конец кушака, исподлобья робко поглядывая на мать.

      – Продолжай, – произнесла мадам Крюшо

14

Крупную буржуазию (фр.).