Счастье дурака. Заряна Владимировна Уланова

на опущенную голову, и уже решил окликнуть ее, когда на площадке отчетливо раздался скрип, и дверь квартиры, где обитала Глафира Львовна, начала открываться. Кэт услышала, обернулась, испуганной белкой метнулась на лестницу, только мелькнули рыжие волосы, и помчалась вниз.

      Я подошел к компьютеру, но работать настроения не было, поэтому поставил очередной диск и вытянулся на диване. Плетеный абажур раскачивался, по потолку вилась сеть из теней и светлых пятен. Игорь, – усмехнулся я, как всегда, произнося вслух нужное слово и, как всегда, уже продумывая следующую фразу и следующую – формулируя мысль. Нет, тратить такое дорогое, нужное для написания книг время на рокера, пусть талантливого, пусть многообещающего, я не стал бы. Но в парнишке я увидел… Прокла. Своего немного подросшего Прокла, такого, каким он станет главы через три.

      Дело в том, что описать персонаж, сделать его живым довольно сложно. Особенно когда пишешь не вторую и даже не третью книгу, и не хочешь повторяться, но в каждом новом герое все равно с ужасом узнаешь себя, свои словечки, повадки, привычки. Тогда остается один выход – найти человека, я называю его «донором», и писать с него. Не буду объяснять, насколько непросто найти «донора», полностью соответствующего образу. Приходится брать несколько людей и лепить нужный персонаж. Получается скверно. Так вот, Игорь был копией Прокла. Один к одному. Такую редкостную удачу грешно было упускать! А поэтому Игорь стал необходим мне. И, пока он будет мне необходим, он может рассчитывать на меня целиком и полностью в любых своих авантюрах.

      Не знаю, кто как, а я всегда отождествлял писателя с… вампиром. Я тоже всегда голоден. Только мне, в отличие от вампира, нужна не кровь – душа.

      Припев

      Ливень хлестал открытую степь плетью–тысячехвосткой. Старая арба, хрипя и раскачиваясь, огибала огромные валуны, некогда бывшие верстовыми указателями, а теперь, за древностью лет и по недосмотру правителей, обвалившиеся, донельзя затруднив последнюю часть и без того нелегкого пути. В повозке сидели двое. Средних лет торговец мукой, прокисшим пивом, стеклярусом, и еще бог весть какой всячиной, сердито тыкал длинной палкой в спину мальчишки лет шестнадцати на козлах.

      – Давай быстрее, недоносок, иначе пойдешь пешком!

      Мальчишка морщился, хмурил темные густые брови, шепотом проклиная духов. Кулаки чесались отметелить торговца, но парень знал, что не справится, и тот просто оставит его в диких краях на корм койотам.

      Торговца звали Тейпо, и он был такой же неотъемлемой частью этих степей, как выбеленный солнцем ковыль. Он до икоты боялся не успеть в Угу, столицу герцогства Мероккью, к закрытию городских ворот, и остаться на ночлег на выселках, жители которых пробавлялись тем, что обдирали до нитки путешественников. Мальчишку звали Прокл.

      Он выбрался из предгорий в степь два дня назад, так и не сумев отделаться от привязавшегося духа. Это его совету Прокл был обязан путешествием в обществе Тейпо; и он до сих пор не решил, так ли уж хорош совет. Трусливый и наглый (великолепное сочетание!) торговец