Срок приговоренных. Чингиз Абдуллаев

никто. Наши сразу сообщили в ФСБ и в прокуратуру. И те, и другие приехали почти одновременно. Сделали все снимки и увезли труп.

      «Труп», – подумал я. Это было самое страшное. Живого человека, умницу, интеллигента, порядочного, внимательного, хорошего семьянина вдруг называют «трупом». Как-то все… глупо и непонятно получилось. Кто виноват в его смерти? Может, пристрелить Облонкова, а потом отсидеть за это десять лет? Господи, как раз срок, на который можно будет сдать мою квартиру.

      – Он поднимался в кабине лифта? – спросил я.

      – Нет, не дошел до лифта. Его расстреляли прямо у лифта.

      – Его оружие нашли?

      – Да. Убийца ничего не взял.

      – Гриша видел убийцу?

      – Никого он не видел, – проворчал Зоркальцев. – Машина стояла рядом с подъездом, но Гриша читал газету и не обращал внимания на входивших и выходивших.

      – Многие ли выходили?

      – Да не знает Григорий ничего. Ему показалось, что кто-то выходил, но он точно не помнит.

      – Идиот, – невольно вырвалось у меня. Гриша мог бы заметить убийцу, если бы был повнимательнее. – Где он? – спросил я.

      – Труп? – не понял майор.

      – Нет, водитель. – Я старался держать себя в руках.

      – В прокуратуре. Они обещали подождать нас, чтобы допросить его в присутствии наших сотрудников.

      Я молчал целую минуту. Достал сигарету. Курил и молчал. Курил, хотя давно дал себе слово бросить эту дурацкую привычку. Наконец снова спросил:

      – Значит, стреляли в лицо?

      – Да. Видимо, убийца прятался за шахтой лифта. Он появился неожиданно и сразу открыл огонь.

      – Выходит, точно знал, в кого стреляет, – сказал я.

      – Да, разумеется, – кивнул Зоркальцев. – Будете осматривать место происшествия?

      – Обязательно буду. Только к нему домой я не пойду. Не смогу. Я хорошо знаю его жену и дочь. Поднимайтесь сами, если, конечно, сможете.

      – Хорошо, – помрачнел Зоркальцев. Ему тоже было не очень приятно выполнять подобную миссию.

      Мы подъехали к дому. Подъехали в половине двенадцатого вечера. У подъезда стояла машина. В ней находились двое сотрудников милиции и наш офицер. Заметив нас, они выбрались из автомобиля.

      – Все нормально, – доложил наш сотрудник.

      – Соседи знают? – спросил я.

      – Двое знают. Проходили в этот момент домой. Но не знают, кого именно… Мы сказали им, что пьяный зашел в их подъезд и упал, разбился. Когда они проходили, мы накрывали тело простыней, чтобы никто не увидел лица.

      – Правильно, – кивнул я. – Пойдемте.

      Мы вошли в подъезд. Здесь не было даже замка на входной двери. Обычный московский подъезд в старом доме. До лифта – шагов десять. Нужно было пройти площадку, отделанную кафелем, подняться на три ступеньки и, пройдя еще несколько шагов, подойти к лифту. Видимо, убийца стрелял, стоя у почтовых ящиков. Я осмотрел стену. Так и есть: следы пуль. И кровь. Видимо, не успели все замазать.

      – Когда