Армянский излом. Валерий Николаевич Худяков

Коломны, ребята из Полтавской области – Петя Евтушек, Жора Буряк. Всех помню. Замечательные мужики, надежные друзья. Нет-нет, да перекинемся открытками. Встречались редко, только в какой-то юбилей „дембеля“. Я рад снова видеть вас, ребята, молодыми и здоровыми. Юра Шибанов, москвич, большой книгочей, с фотографии машет мне рукой…»

      – У Славина вторые сутки всё без изменений.

      – Это не есть хорошо, Наташа. Лучше, чтобы его что-то сильно взволновало, предположим, прикосновение женской щеки к его лицу или нежный поцелуй.

      – Вы меня извините, Петр Алексеевич, но я всё это уже проделала, еще вчера, мне Ольга Ивановна посоветовала. Никакой реакции.

      – Ну что же, тогда нам остается только ждать.

      «… Дочь моя, Маша, уже взрослая, школу заканчивает в этом году, а все держится за Мамину руку. Провожают меня в экспедицию на Сахалин в аэропорту Домодедово. Гляжу на них, Машка красивая, похожа на Лену в этом возрасте. Лена, правда, и сейчас молодая, годы почти не коснулись ее внешности. Верная моя подруга, взвалила на себя такую ношу – ждать и переживать за меня, таежного бродягу. Вот и сейчас: « Береги себя, Сережа, мы будем за тебя переживать, мы тебя любим»…»

      «…Вот идет навстречу будто бы знакомая мне женщина, с ней под руку парнишка лет пятнадцати, ростом с маму. Ближе, ближе. Боже мой! Да это же Татьяна Бондаренко! Таня! И паренек до боли знакомый. Узнаю, узнаю, вспомнил! Часто видел его на своих старых школьных фотографиях. «Так это что же получается, это я, что ли? Господи! Да ведь это же…». Боюсь произнести. Поравнявшись со мной, остановились. Татьяна улыбается, обнажая красивые зубы: «Здравствуй, Сережа. Как ты живешь? Как твоя дочурка? Работа? Вижу, ты почти не изменился, седой вот только. У меня все хорошо, живем на Украине, старший сын в военном училище, на летчика учится, решил пойти по отцовым стопам, а Сереженька вот, со мной. Скоро уж школу заканчивает, геологом хочет стать. Романтик.»

      Нужно что-то очень важное сказать – не получается, застряли слова, дыхание перехватило, будто душит кто, сжимая горло. Пошли они дальше, мимо меня. Стою в оцепенении, гляжу им вслед. Таня что-то объясняет сыну, кивая головой в мою сторону. Наверное, рассказывает, что когда-то, пятнадцать лет назад, когда его Папа служил на Чукотке, Мама работала в лаборатории геологоразведочной организации вместе с этим мужчиной, отсюда и знакомство…»

      – Ну вот, пожалуйста, опять пульс «разогнался», вот-вот выскочит наружу сердце-то, – доктор присел на стул рядом с кроватью, взял Славина за руку, – что же тебя так волнует, Сергей Николаевич? Когда же, наконец, ты нам что-нибудь расскажешь, дорогой? Пятые сутки пошли, пора уже, наверное, просыпаться. Как сам-то думаешь?

      «… Какая-то речка…, узнаю, узнаю – Москва-река под Звенигородом! Люди собрались на том берегу. Господи! Да это же наши мужики с Чукотки. Машут мне руками, кричат: „давай, Серега, к нам в экспедицию! Что ты там