Нет такого языка. Арина Амстердам

было ОК?

      – Да. а.а.а…а…

      Зачем этот вопрос, ясно же…

      Я сползла с подушки, и свесив голову с края постели, касалась кончиками пальцев прохладного пола. Запястье щекотала цепочка белого золота.

      – Ты любИшь что-то другое? Какой секс ты хотела бы иметь со мной? Русские девушки любят секс с голландцы?

      Молчу. Это ж надо такую ***ню спросить. Нет, мы со снеговиками любим, мы же русские.

      – Ты хОтишь что-то еще?

      – уУу.

      – Значит это ли «нет»?

      – Значит. Определенно.

      – Можем мы сходишь в кино или заказать вегетариански пицца… И рассказать друг другу свои… Расскажи мне про… Твои indrukken и gevoelens*… Можем мы говорить это?

      – А помолчать мы можем? – пол под пальцами приятно прохладный, я чувствую мелкие соринки, их мало…

      – Да. Когда ты хочешь.

      – Если.

      – Пардон?

      – Не «когда». «Если»…

      – А, спасибо! Я хотел, чтобы ты рассказела мне, какие любние игры ты любил?

      – Какие_сексуальные_игры_ты_любишь.

      – Да.

      Я молчу. Я же так замечательно кончила. И он тоже. Что еще нужно. Ему – вернуться к изучению языка, он марафонец. Я тут – и я не сплю, значит, должна его учить. Ему надо совершенствоваться. Мне – ничего. Я кончила. Меня нет.

      Секс влился в наш режим дня и стал непременным. Словно откажись я хоть раз, и он подал бы в суд по правам человека, обвинив меня в уклонении от взятых обязательств. Я уже заметила, что это его привычка – вводить в повседневность любое понравившееся начинание. Мы пришли к нему в гости, и стали заходить каждый день. Если не к нему, то ко мне. Хоть на пять минут, хоть пописать. Мы взяли с собой на прогулку болонку пенсионерки, что живет от меня через стену, и с того дня я ежедневно должна была аргументировать свое нежелание брать ее на выгул снова. Причем не бабульке, она как раз восприняла этот случай как благодеяние и не помышляла о втором таком. Маартен же, глядя на меня глазами Электроника, у которого в голове всё просто и логично, каждый раз вопрошал «waarom, почему?» И правда, почему мы не посвящаем своего времени соседской болонке! Несколько раз я неуклюже мотивировала это нежеланием, не сильной надобностью бабуле и нам, непогодой, тем, что мы в другом конце Москвы (его это, кстати, не смутило, у нас же такое быстрое и дешевое метро! Меньше евро и сорока минут.) И наконец, измученная, как невеста, у которой не осталось отмазок, почему она не хочет замуж за лопоухого сына маминой подруги, я набрела на гениальный козырь! Бабуля лишится оздоровительных прогулок, и это подкосит ее старое дряблое сердце. Магические слова для голландца, чьи помыслы всегда о социальной адаптации тех или иных незащищенных групп граждан.

      Но я не о болонке. Просто чтобы было понятно, что за перец этот Маартен. У него всё новое вызывает интерес, практически ничто не удивляет, потому что в его стране,