Королева и лекарь. Эми Хармон

усеянную гнездами вольгар и человеческими останками. Деревни вымерли, дома и поля опустели, землю покрывали скелеты овец и коров.

      – Да. Это мне тоже говорили.

      – Ты не помнишь?

      – Первое мое воспоминание – как я иду в Фири с другими беженцами. Я никого не знала. У меня не было ни семьи, ни еды, ни одежды. В Фири мне назначили цену, продали и отвезли в Квандун.

      – Солем далековато от Килморды.

      – Да, – согласилась Саша тихо, – но невозможно скучать по тому, чего не помнишь.

      – Почему ты не помнишь?

      – Не знаю. Мина говорила, что я… из простых. – Голос Саши изменился, и на этот раз Кель не удержался от искушения на нее взглянуть. – Но я умею читать. Читать и писать. А другие рабы в Солеме не умеют. Значит, я научилась этому… где-то.

      – Но ты Провидица. У тебя должны быть видения о семье.

      – Я не вижу прошлое, только будущее, да и тогда это не более чем дуновение ветра. Я не могу вызвать ветер, он находит меня сам. Видения работают так же. Я не вызываю их, они приходят ко мне сами. Или не приходят.

      Кель задумался, почему ей не являются близкие. Он мог выбирать, использовать свой дар или нет; похоже, Саше в этом отношении повезло меньше, хотя ей и оставался выбор, рассказывать ли другим об увиденном.

      – Был один человек, который шел со мной из Килморды в Фири… Когда я стерла ноги, он помог мне их перевязать. Когда у меня пересыхало в горле, он делился со мной водой. И он рассказывал мне истории. Я была напугана, и он отвлекал меня сказками. Я приехала в Квандун с целым ворохом историй в голове, но среди них не было ни одного настоящего воспоминания. Я не понимала, кто я. Будто Творец только вчера вылепил меня из глины. Но Перевертыш, Пряха, Целитель и Рассказчица хотя бы знали свои корни. Знали, к какому роду они принадлежат.

      Знали, к какому роду они принадлежат.

      У Тираса всегда было это ощущение принадлежности. Временами он становился несносен, как и любой король, – но это был вопрос выживания. То, кем видел себя Тирас, формировало мнение окружающих о нем. Король должен вести себя так, будто родился на троне. Но Кель никогда не мог сказать с уверенностью, где его место.

      – А теперь я принадлежу тебе, – твердо добавила Саша и промокнула его лицо тряпицей, показывая, что закончила.

      Кель сел так резко, что напугал ее.

      – Нет. Не принадлежишь.

      Он встал и тут же покачнулся от приступа головокружения.

      Саша хотела его поддержать, но он нарочно отстранился.

      – Тебе надо поесть! Сядь. Я принесу еды и еще вина, – настойчиво сказала она, глядя в пол.

      – Саша.

      Кель дождался, когда она поднимет взгляд. Хотя она казалась совершенно невозмутимой, в глазах ее читалось разочарование.

      – Ты мне не принадлежишь. И люди, которых я исцелил, которых ты сюда приводила… они тоже мне не принадлежат. Это не так работает. Я не хочу служанку, и мне не нужна женщина.

      Он объяснял ей медленно, как ребенку, и Саша кивнула, показывая, что поняла.

      – Мина говорила, что я простая. Что я должна ее слушаться и тогда все будет