Свежеотбывшие на тот свет. Эдуард Лимонов

пальто.

      «Ты куда, Слав?»

      «Счас вернусь».

      Спать я уже не мог, встал, надел брюки. Снизу послышались удары, звон стекла, ещё удары.

      Через несколько минут в квартиру вернулся Могутин.

      «Что случилось-то?»

      «Я этому козлу всё переднее стекло и зеркала побил, – сказал мне довольный Слава. И добавил: – Я его встретил у лифта. Он меня спросил, что там случилось? Я ответил: да кто-то вашу машину изрядно изуродовал».

      И он ушёл в комнату, Слава Могутин.

      Вот с каким человеком жил тишайший Шаталов. Непростым, violent man.

      Ельцинский указ № 1400 застал меня на шаталовской кухне. Я только пришёл откуда-то усталый. Это было 21 сентября 1993 года. Я выпил своего горячего шоколада, растопив его в кипятке, и собирался рано лечь спать, как вдруг в кислотных цветах на экране телевизора появился Ельцин и сообщил о роспуске своего Верховного Совета, Верховного Совета России. За окном было темно и тревожно. Было понятно, что нужно мчаться спасать Верховный Совет. Я созвонился с капитаном Шурыгиным, с которым в те годы сблизился, он сообщил, что сидит в помещении газеты «День» на Цветном бульваре, в здании «Литературной газеты», и собирается с товарищами выехать в здание Верховного Совета, тогда, в те дни, его называли «Белый дом», поскольку здание было действительно белым. Через пару недель, в ночь с 3-го на 4-е октября, оно станет чёрным, это здание.

      Я попрощался с Шаталовым и Могутиным, оставил им наспех набросанное тут же на кухне «Завещание» (речь шла о том, как распорядиться в случае моей смерти моими книгами) и отправился в газету «День».

      Оттуда на двух машинах мы отправились к зданию Дома Советов и были по праву первыми девятью храбрецами, прибывшими защищать «Белый дом».

      Могутин перед отъездом в Америку успел меня познакомить с Додолевым из газеты «Взгляд» (приложение к газете «Московская правда»), там скопились тогда все troublemakers России. Новодворская, Могутин, я, даже Жириновский, по-моему, несколько раз написал для «Взгляда».

      Слава Могутин успел издаться у меня в первом номере «Лимонки» от 28 ноября 1994 года. Там есть его статья «Без интеллигентов. Утопия», где он выплеснул всю ненависть к интеллигенции. Революционный гомик занял правильную позицию, он, что называется, по зову сердца пристал к нам, революционерам социальным и национальным.

      Я не думаю, что он нашёл в Америке, в том классе, куда он себя сам определил, той свободы, которую он искал. Но гордый, он остался там, хотя, я полагаю, понял, что ошибся.

      Шаталов же был вполне буржуазный тип, такой себе «папик», хотя и с большей чувствительностью к новому, чем у обычных буржуа.

      Поэтому как могли долго сосуществовать хулиган Могутин и буржуа Шаталов? А не могли долго.

      Моё мнение такое, что Слава Могутин даже и не гомик по его конституции. Он экстремальный rebel – бунтарь, который распространил своё бунтарство до того, что бунтанул даже за пределы своего пола, за пределы той сексуальной роли, которая даётся мужчинам.

      Шаталова должны были проводить в последний