Девушки сирени. Марта Холл Келли

кивнул.

      Два подручных эсэсовца схватили папу и потащили из дома так быстро, что он даже не успел на нас обернуться. Я хотела пойти за ними, но главный эсэсовец преградил мне дорогу своей резиновой дубинкой.

      Мама с обезумевшими глазами подбежала к окну.

      – Куда они его увели?

      Мне вдруг стало очень холодно. Дыхание перехватило.

      В дом вошел еще один эсэсовец, он был ниже первого, и у него на груди висел холщовый мешок.

      – Где ваш муж хранит документы со своей работы? – спросил высокий.

      – Только не здесь, – ответила мама. – Вы не скажете – куда его забрали?

      Она стояла, сцепив руки на груди, а тот эсэсовец, что помельче, начал обходить дом. Он выдвигал все полки и запихивал в свой мешок все бумаги, которые находил.

      – Коротковолновое радио? – спросил высокий.

      Мама затрясла головой:

      – Нет.

      Тощий эсэсовец распахнул дверцы буфета. У меня свело желудок – я стояла и смотрела, как он сбрасывает в свой мешок наши скромные запасы продуктов.

      – Все продукты – собственность рейха, – заявил высокий. – Вам выдадут продуктовые карточки.

      Консервированный горошек, две картофелины и небольшой вялый кабачок полетели в мешок. Потом он схватил скрученный бумажный пакет с остатками маминого кофе.

      Мама протянула к нему руку:

      – Прошу вас… можно оставить кофе? Это все, что у нас есть.

      Высокий повернулся и долгую секунду смотрел на маму.

      Потом приказал:

      – Оставь. – И его подчиненный швырнул пакет на стол.

      Они прошли через три маленькие спальни, в – каждой выдвигали ящики комодов и бросали на пол нижнее белье и носки.

      – Оружие? – спросил высокий, пока второй обыскивал шкаф. – Еще продукты?

      – Нет, – ответила мама.

      Я никогда прежде не видела, чтобы она кого-то обманывала.

      Высокий подошел ближе к маме:

      – Вы наверняка уже слышали, что сокрытие того, что принадлежит рейху, карается смертью.

      – Я понимаю, – пробормотала мама. – Если бы я только могла проведать моего мужа…

      Мы вышли за эсэсовцами в садик на заднем дворе. Двор был огорожен забором, и, когда там появились немцы, он вдруг показался совсем малюсеньким. Все выглядело вполне нормально, только земля в том месте, где мы неделю назад закопали свой клад, была слишком ровная. Любой бы догадался, что там что-то закопано. Немец шел от двери, а я считала его шаги.

      Пять… шесть… семь…

      Они видят, что у меня дрожат коленки?

      Наша курица, Псина, подошла ближе к месту нашего клада и начала скрести землю лапой в поисках червяков. Да еще лопата стояла у стены дома, и на ней остались комья присохшей земли.

      Они заберут нас в люблинский замок или расстреляют прямо во дворе? И мы будем лежать здесь, пока нас папа не найдет?

      – Думаете, я дурак? – спросил высокий, шагая к сакральному месту.

      Восемь… девять…

      У меня перехватило дыхание.

      – Конечно нет, – ответила мама.

      – Дай мне лопату, – приказал