Две жизни. Часть 3. Конкордия Антарова

показывая ему на стрелу, торчавшую посреди тропинки на поляне, и на те чёрные камешки, которые он выбросил из своих бездонных карманов. Второй карлик сначала слушал внимательно, приокрыв рот с уродливыми толстыми губами, потом взглянул на Франциска, отпрянул назад и завыл, закрывая глаза руками.

      Первый карлик заорал ещё настойчивее. Франциск махнул на него слегка рукой, и тот замолк. И снова раздался голос, который я опять истолковал себе так: «Приди ко мне, и я утешу тебя».

      Карлик, так же молниеносно, как это проделал несколько минут назад его товарищ, выпустил стрелу, но она упала на землю, вонзившись рядом с первой. Тут оба карлика точно с ума сошли. Они стали так выть и кататься по земле, кусая даже землю вокруг себя, что Франциск взял сетку из рук своего соседа и мягко, точно ватой, прикрыл ею урода.

      Так же как и первый, второй карлик запутался в сети. Голос Франциска, точно арфа, звучал нежно и кротко, когда он подошёл к бесновавшемуся уроду и опять стал говорить ему что-то.

      Вскоре второй карлик затих. После этого он послушно вынул всё, что хранили его карманы, аккуратно сложил всё это в кучу и сверху положил такие же чёрные камешки, какие выбросил первый. Потом он встал с коленей, пристально посмотрел в глаза Франциску своими красными глазами, и нечто вроде довольной улыбки раздвинуло его губы. Он моляще протянул руки к Франциску, показал на кучу своего аккуратно сложенного добра, притронулся к сердцу и горлу и провёл рукой по своей шее, как бы показывая, что ему отрубят голову его хозяева.

      Снова сказал ему что-то Франциск, и интонация его голоса, как и выражение глаз, говорили всё то же: «Приди ко мне, и я утешу тебя». Теперь, казалось, карлик наконец-то понял, что нашёл верного защитника, который не предаст его. Он снова опустился на колени, завыл что-то миролюбивое и коснулся лбом земли.

      – Лёвушка, собери все свои силы и выйди сюда, – услышал я голос Иллофиллиона. Я с трудом, но всё же без особого напряжения, поднялся, сам поражаясь, как же это я не мог встать некоторое время тому назад. Я вышел из дома, и Иллофиллион указал мне, что я должен пройти между двумя рядами павлинов, со всех сторон бежавших мне навстречу.

      Павлины сдвинулись в две плотные шеренги и образовали нечто вроде тропочки между мною и Иллофиллионом, так, что я мог идти только по этой узкой тропе. Когда я подошёл к Иллофиллиону, он обнял меня одной рукой за плечи и сказал:

      – Ни я, ни Франциск не можем коснуться этих несчастных, потому что от нашего прикосновения они умрут мгновенно, как это случилось бы и с теми, кого ты должен был коснуться в Константинополе по просьбе сэра Уоми. Там у тебя был верный помощник – храбрый капитан. Здесь ты один. Хочешь ли ты помочь мне и Франциску? Те люди, которые здесь находятся, не могут нам помочь, каждый по своей причине. Но чтобы нам помочь сейчас, нужно не только полное бесстрашие, но и всё милосердие, вся радость, вся любовь к Богу в человеке. Надо забыть о внешней безобразности этих созданий и вспомнить о заложенной в каждом человеческом