Фан-клуб колдовства (сборник). Кирилл Кащеев

фига его показывать, его и так видно! Давайте есть! – возразил недоумевающий Богдан, но девчонки, не слушая его, уже бежали к дому.

      – Бабка! Бабушка! – Ирка остановилась у входа в гостиную.

      – Видчипись, Яринко, тут кино дуже добре, – не оглядываясь, отмахнулась бабка.

      – Это срочно, бабушка. У нас… – Она с сожалением поглядела на коробку в руках у Богдана и тихонько добавила: – У нас торт тает.

      – Вообще-то его можно снова в холодильник сунуть, – предложил пацан, а Танька ткнула Ирку в спину:

      – О деле спрашивай!

      – Чего там спрашивать, пока кино не кончится, она даже не обернется, – хмыкнула Ирка, но все-таки поинтересовалась: – Ба, а что, у нас в доме подвал есть?

      Тут Иркиным глазам предстало нечто невиданное! Медленным движением, словно принуждая руку шевелиться, бабка потянулась к пульту.

      И выключила телевизор.

      Обернулась и пристально уставилась на внучку. Когда молчание стало совершенно невыносимым, тяжело обронила:

      – Значит, час прийшов. Все, як вона и казала.

      – Кто сказал? – шепотом переспросила Ирка.

      – Та хто ж! Бабка твоя!

      – Ты?

      – Та не я! Другая твоя бабка! Елизавета Григорьевна покойная, земля ей пухом! – Бабка широко перекрестилась. – Ой, добра була жинка! Строга, но и добра! И тэбе любила! Мамку твою николы не привечала, так я ее за то и не виню, я сама мамку твою, шлендру, бачити не можу… А тэбе крепко любила! Ты ж с ней жила, мабуть, аж до четырех годиков. Не помнишь?

      – До четырех годиков… Бабушка… Бабушка, задуй пальчик, – будто в трансе прошептала Ирка. – Не помню. Ничего не помню.

      – Я не понял, – вмешался Богдан. – Откуда еще одна бабушка взялась?

      – Ох и дурни зараз диты! – возмутилась бабка. – Як то откуда? Отца Яринкиного мать – ще одна бабушка.

      – Какого еще отца? Ты ни про какого отца не говорила! – возмутилась Ирка.

      – А сама ты як думала – святым духом народилася? – резонно возразила бабка. – Не говорила, бо я його николы не видела. Мабуть, такий самый шлендра, як твоя мамка, два сапога – пара. У порядных жинок, як мы з Елизаветой Григорьевной, – и таки диты! Бог наказав, а за що – не сказав.

      – Бабушка, ты про бабушку давай! – поторопила ее Ирка.

      – А я про кого? – возмутилась бабка. – Приехала она сразу, как твою мамку «Скорая» до родильного дому забрала. Прямо тут у меня на пороге и встала. – Бабка ткнула в сторону входной двери. – З роддому не выходыла, за все платила: и за лекарства, и докторам, и акушерке. А як все закончилось, каже: «Я девочку забираю с собой, ее следует воспитывать особым образом». Мамка твоя аж подпрыгнула от радости, шо за дытыной доглядаты не трэба.

      При этих словах Ирка даже не почувствовала боли, все перевешивало отчаянное желание узнать о неизвестной бабушке.

      – Забрала, а дальше? – с жадностью спросила Ирка. – Где она теперь?

      – Так через четыре года померла! Тебя ко мне отправила, заботиться велела. – В словах бабки прозвучала крохотная заминка. Посторонний