Мюнхэ. История Сербии / история «Хостела». Братья Швальнеры

это означает лишь то, что своё счастье он должен искать среди себе подобных. Сам по себе брак с неравной тебе уже означает несчастье. Несчастье взаимного непонимания, взаимной ограниченности…

      – Не могу с вами согласиться. Настанет день, – я заговорила уже словами Георгия, – когда сословные противоречия, в том числе в нашей империи, будут стёрты. Так уже было раньше, в Англии, например…

      – И чем всё кончилось? Всё равно всё вернулось на круги своя. Против воли Аллаха средства нет.

      – Неужто Его воля в том состоит, чтобы указывать человеку, что для него лучше, отводя от него то, что он избрал для себя сам?

      – В Коране сказано: “Не равны скверное и благое, даже если изобилие скверного понравилось тебе… Аллах ведает, что для человека благо, ибо душа человека повелевает зло всегда…”

      «Бог мой, – подумала я, – и вот эту галиматью мой отец считает священным писанием? Да кто вообще мог до такого додуматься?.. С этим человеком мы точно ни до чего не договоримся…»

      Хабиб ушёл, вернулся отец, стал что-то говорить о грядущей свадьбе, но я его не слышала – казалось, всё это происходило не со мной. Бессонная ночь дала о себе знать. Я валилась с ног.

      Спала я в те дни скверно, кошмары мне снились, и вообще граница между сном и явью словно бы стёрлась. Не понять было, где кончается одно и начинается другое. Потому все остальные события, пришедшиеся на то время, для меня проплыли словно в бреду. Я узнала от каких-то людей, что в самый канун сватовства Хабиба ко мне Георгий всё же убил его и скрылся где-то в горах. Помню, что мне стало больно и обидно не от того даже, что неприятный мне человек погиб, а от того, что Георгий сделал это непонятно зачем – ему теперь вечно скрываться или отправляться на каторгу, а я как же? Ради чего было делать это, если нам всё равно не суждено будет быть подле друг друга и делать друг друга счастливыми?

      Скоро, правда, всё изменилось. Не сговариваясь, мы снова встретились в том же саду. Я снова вышла попить воды и встретила его, своего Чёрного Георгия. Я уже тогда стала звать его этим именем, ведь он был и с волос, и с глаз чёрный как смоль, что делало его каким-то особенно красивым для меня, в отличие от остальных, кто имел смуглые черты лица. Иссиня-чёрные усы и волосы, жгучий взгляд – ну куда от этого всего было деться бедной неискушённой девице?

      В ту ночь он был особенно зол. Он, не спрашивая, схватил меня и усадил на коня, который ожидал за забором. Спросил, могу ли я ездить – благо, этому я была обучена с детства. Мы скакали, не разбирая дороги, а мне и вовсе казалось, что я спала или была в каком-то бреду. И только когда к утру мы почти доскакали до границы с Австрией, он решился сказать мне правду…

      Чуть позже, уже после смерти Георгия, русский поэт Пушкин напишет об этом:

      Не два волка в овраге грызутся,

      Отец с сыном в пещере бранятся.

      Старый Петро сына укоряет:

      "Бунтовщик ты, злодей проклятый!

      Не боишься ты господа бога,

      Где тебе с султаном тягаться,

      Воевать с белградским пашою!

      Аль о двух головах