Центр его антигравитации. Виктор Викторович Хурбатов

только следующим утром.

      ***

      « – Добро пожаловать на Меркурий, – светловолосый бионик в серебристом костюме помогает нам выбраться из «кабины космолета». Двигаясь слегка механистично, как все андроиды первых поколений, он приводит нас в темный зал, на дальней стене которого через узкую длинную полоску пробивается мощный свет.

      – Включите затемнение экрана в своих скафандрах, – бионик проверяет, выполнили ли мы его просьбу. – Вы готовы?

      – Да! – слышу я твой голос в динамике, и узкая полоска света начинает расширяться, наполняя зал ослепляющими лучами. Мы обнаруживаем себя стоящими на огромной скале посреди серо-коричневой пустыни. Вижу, как ты любуешься отражениями света на перчатке своего скафандра.

      – Папа, мне так нравится в Музее Солнца!

      Мне что-то хочется сказать тебе, но бионик начинает рассказывать нам про то, что Солнце миллиарды лет сжигало планету Меркурий, про первые неудачные попытки использования всего этого тепла, про современные научные базы под управлением искусственного интеллекта…

      В этот момент я, кажется, теряю себя во сне.

      – Паап, паапа, – возвращаюсь только когда мы «летим в космолете» и меня немного укачивает, но тебе явно весело. – О чем ты задумался? Опять о своей книге про то, что мы все живем в компьютерной игре?

      – Там все сложнее, детка. Это может быть не игра.

      – А вот мама говорит, что если мы все живем в компьютерной игре, то где-то должен быть экран, через который на нас смотрят, а его нет.

      – Мама говорит … А ты-то сама что думаешь?

      – А я не хочу жить в игре, – ты задорно смеешься. – Потому что тогда мой вчерашний сон про принцесс будет не взаправду.

      Мне хочется улыбнуться тебе и просто потрепать по щеке. На секунду кажется, что я могу контролировать руку, чтобы дотянуться до тебя, но потом это ощущение проходит. Вероятно, со стороны казалось странным, как я смотрел на свои перчатки скафандра.

      – Папочка, ты у меня такой забавник… Или как там это слово?»

      «Что если врачи ошиблись в его настройках и он никогда не узнает меня? Что чувствуют бионики, от которых отказываются люди, до того момента, как им обнуляют память? Может, это похоже на то, как он отказывается от блинов, которые я только что приготовила? Только сильнее. Насколько сильнее? До небес? Никак не пойму, как люди пользуются этими красивыми фразами».

      Джэй постучала. 5 секунд. 10. Еще раз. Ничего, кроме слабого эха от ее стука в длинном и пустом коридоре клиники. Жаль, что она не человек и не может ощутить себя одинокой в холодной полутьме, как это любят делать люди. Нажала на ручку двери, та с легким щелчком открылась.

      Внутри тоже было мрачновато, но сквозь матовое стекло еще одной двери пробивались лучи света.

      – Вот и думайте, в чем дело, – где-то в глубине зала девушка в белом халате кричала на двух медицинских биоников. Свет в зале был выключен, но в воздухе висела огромная голограмма с миллионами желтых огней, соединенных такими же желтыми нитями. – Почему