Голос времени. Людмила Иванова

наш сын,

      Твори добро, не жди оплаты за него.

      Лети, наш сын,

      Не уставай, мечтай, влюбляйся и дерзай.

      Родных и близких почитай.

      Знай, сын,

      Что Родина одна – твоя страна, твоя судьба.

      Ты с ней навеки кровно связан

      И патриотом быть обязан.

      Ну, а пока – есть

      Два родительских крыла,

      Силён и молод ты пока,

      Сумей взлететь под облака.

      Русь

      За серебряный бор, за малиновый край,

      На привольный простор, в облюбованный Рай

      На попутных ветрах улетаю в мечтах

      О желанной тебе – моей вечной судьбе,

      Моя гордая, нежная Матушка-Русь!

      Я к родимой земле сердцем нежно прижмусь,

      В васильковую синь на заре окунусь,

      Родниковой воды благодарно напьюсь

      И в твоей неземной красоте растворюсь,

      Моя чудная, светлая, тихая Русь!

      Ты взрастила меня, моя Матушка-Русь,

      Подарила судьбу мне, которой горжусь,

      Я в твои влюблена – и в веселье, и в грусть.

      Твоим силе и воле безмерно дивлюсь,

      За себя не стыжусь и врагов не боюсь –

      За спиной у меня моя сильная Русь.

      Принимаю по воле все беды твои,

      И победы, и боли приму, как свои.

      Нет прекраснее доли – Россию любить,

      Ни хуле, ни крамоле мою Русь не сломить!

      Я за русский народ и Россию молюсь,

      Моя мудрая, славная, вечная Русь!

      Семь колен

      Из детства помню мать с отцом –

      Весёлых, молодых.

      Отец с обветренным лицом

      Курил, и солнце над крыльцом

      Сияло для двоих.

      Они, как Боги – влюблены,

      Но жарким летом в дни войны

      Погибла мама в двадцать пять,

      Отец продолжил воевать

      На северных морях,

      Где и награды заслужил

      В сраженьях и боях,

      Но до победы не дожил:

      Он за любимой в Рай спешил –

      Пришлось недолго ждать.

      Стал голос бабушки моей

      Суровей и слышней, –

      Из «голубых она кровей»,

      С прононсом тихо говоря,

      Взялась воспитывать меня.

      Из-под нахмуренных бровей

      Грозила пальцем: «Voila!

      Туда – нельзя, сюда – нельзя!

      Ах, mon ami, шалить не смей!»

      И помню деда – бледный был,

      Цигаркой скрученной дымил

      И, медный крестик теребя,

      Читал молитву «про себя».

      Других родных я, на беду,

      За далью лет уж не найду –

      Их нет в судьбе моей,

      Они затеряны в аду

      Давно прошедших дней,

      Как будто не было в роду

      Ни ве́твей, ни корней.

      Стволы, листва и корни древ

      Судьбу и жизнь «плетут»,

      Есть дерева всегда в цвету –

      Плоды их зреют и растут,

      Срастаются в «родню».

      Я «отворяю» в память дверь –

      За ней царит «бедлам»,

      Где боль утрат, смертей, потерь

      Восходит