Анитаниэль. Начало. Кристина Бирюкова

не оставалось, как исполнить приказ. Подошел к Госпоже и опустился на колени.

      – Простите меня госпожа. Я не хотел, правда, – промямлил оправдание.

      – Не хотел чего? – уточнила она.

      – Сердить вас, – сказал тихим голосом. Не уверен, что она меня услышала.

      – Поднимись Кит, я не сержусь, – голос у нее и правда был спокойным. Бросил на нее мимолетный взгляд, убеждаясь, что на меня не смотрит сама бездна и тут же опустил глаза в пол. Не положено рабам смотреть на Господ, это считается вызовом. А за брошенный вызов следует наказание.

      Вместе с хозяйкой направились в комнату, в которой я спал. Вот, сейчас она разозлиться и накажет меня. Я даже не заправил за собой кровать, не говоря уже о том, что посмел на ней спать. Застыл в дверях, не зная, что делать дальше.

      Меня пригласили внутрь и указали на место, на которое я должен сесть. Я подошел к кровати и снова замер. Чего она от меня хочет? Что бы я сел рядом? Но почему? Или это проверка? Ничего не понимаю и от это становиться еще страшнее. В который раз госпожа говорит, что не причинит мне боли и не накажет. Но у Господ решения могут поменяться в любую секунду. Вот тебя ласкают, а в следующую секунду избивают ногами с железными вставками. Я знаю о чем говорю, я знаю, каково это.

      Характер моей хозяйки словно был осязаемым, он давил на меня. Из-за ее настойчивых вопросов и не понимая, чего от меня требуют – упал на колени рядом с госпожой, от ее крика – с ужасом ухватился за ее ноги. Что-то лепетал, толком ничего не соображая и не слыша ее слова.

      А потом я почувствовал тепло, нежные руки и расплакался, как маленький мальчик. Госпожа обнимал меня и утешала, а я рыдал. Когда слезы кончились, и я понял, что натворил, страх вернулся с новой силой. Сейчас она решит меня продать. Ну да, зачем ей такой никчемный раб. И я не знаю, будет ли это лучшим решением или нет.

      Но и тут я оказался не прав. Меня не поругали, не наказали и тем более не продали. Мы просто поговорили и мне объяснили правила. Мне пришлось рассказать о своей жизни до рабства. Эти воспоминания заставляли сжиматься сердце. Как же я скучаю по своему отцу и матери, которую никогда не видел.

      Разговор вышел недолгим и не особо понятным. Ну, точнее понятным, но не совсем реальным.

      Хозяйка куда-то торопилась, поэтому быстро попрощалась и ушла, оставляя меня в одиночестве. Было время подумать о том, что меня ждет впереди. Таких хозяев у меня еще не было, я ее совершенно не понимаю. Сказала, могу делать в доме, в ЕЕ доме, что хочу. Могу перемещаться по дому, брать еду, когда захочу, читать в библиотеке. Просила называть по имени, но я категорически отказался. Однажды я за такое поплатился несколькими ожогами на теле. Просила обращаться к ней со всеми просьбами и нуждами. Ела со мной за одним столом, дотрагивалась до меня. И как ей не противно? Я же раб, ничто по сравнению со свободными, а она ведет себя со мной, как с равным. За всю мою жизнь в рабстве, со мной никто не обращался как с человеком.

      Если бы