Эра Безумия. Песнь о разбитом солнце. Валерия Анненкова

царапали кожу и оставляли алые следы на ней.

      Мысль о ее смерти была слишком сладкой, желанной. Невозможно было забыть падение этой женщины год назад. Коварный удар куда-то под ребро. Жестокая насмешка над ним, над его ныне мертвым уважением к ней, над их сыном.

      Не подозревая, что ему все известно, она отдавалась во власть сковавшей тело похоти. Влажная, но уже не столь узкая. Наверное, она совсем не замечала, как ему наскучило это. Распаляла Александра Леонидовича совсем не страсть. Ненависть. Бессильное желание доказать, что ее тело принадлежит только ему, резало разум. Досада. Никак не получалось верить в это. Совершенно чужая женщина. Не его!..

      Глава 2. Призрак из прошлого

      На следующий день, в поместье графа Николая Усурова царила мрачная атмосфера, накрывшая своей мёртвой шалью весь дом. В широком зале. окруженный толпой находился гроб. Тёмно-фиолетовая ткань его переливалась в бледных лучах зимнего солнца, оттеняя неким смертельным блеском.

      Среди присутствующих можно было заметить и Лагардова. Ярко-черная бархатная ткань его фрака особо выделялась среди всех других серых и неприметных красок. Благородное лицо мужчины было слишком бледным то ли из-за освещения, то ли из-за сильной усталости, преследовавшей его не первую неделю. Светло-голубые глаза его казались стеклянными. С виду Александр Леонидович выглядел весьма спокойно, но внутри что-то мешало ему сосредоточиться на одной мысли, какая-то невидимая сила заставляла его теряться, нервно сжимая в руках белые перчатки.

      Рядом с ним стояла Анастасия Николаевна. Её тело била мелкая дрожь, она принималась к мужу, желая найти в его объятиях поддержку. Лагардов машинально приобнял ее и совершенно скованно погладил по спине. Он не думал о её скорби, лишь пытался поскорее заставить её успокоиться. Казалось, с каждым его вздохом, с каждым движением его руки, едва касавшейся её, она все больше замыкалась в своей печали, не сдерживая эмоций, рвущихся из самой глубины чистого сердца. Слёзы одна за другой скатывались по её щекам и падали на темно-синий подол платья.

      Одна только мысль не давала ей покоя: «Неужели, она больше никогда не увидит свою бабушку?» Мороз пробегал по её коже каждый раз, когда она смотрела на гроб. Затем женщина отошла к окну, тщательно стирая слёзы.

      Тут среди гостей появился сам Николай Васильевич, с виду неё особо опечаленный смертью матери. А хотя, почему он должен был сходить с ума по этому поводу, если и так было известно, что Екатерина Дмитриевна не протянула бы и недели? Он прекрасно знал и понимал это. Не каждый человек способен осознать смерть своей любимой матери, которой едва минуло шестьдесят восемь лет. Но Николай Васильевич же не боялся смерти, которая, придя ночью за Екатериной Дмитриевной, слегка зацепила его своей косой, заставив схватиться за больное сердце.

      Николай Васильевич сейчас явно был отвлечен какой-то другой мыслью. Его тёмно-коричневый костюм подчеркивал скованные,