Фантастические приключения инков в космосе. Том первый. Лев Голубев-Качура

вами… – пока семеро, – ответила грустно Мария.

      Сильвио, прикрыв глаза, надолго замолчал.

      Появился Родригес с более-менее ровными палками, и Игнасио приступил к «ремонту» ноги раненого. Мария, как могла, стала помогать ему.

      Игнасио быстро и ловко обложив поломанную ногу деревяшками, замотал её оторванным куском ткани от платья Марии, и завязал узел.

      Сильвио, стиснув зубы и закрыв глаза, терпел боль, но иногда, когда было совсем уж невмоготу, он издавал стон и скрипел зубами.

      – Ну, вот! Через месяц нога срастётся, и ты будешь опять как новенький! – пошутил Игнасио, закончив работу.

      – Спасибо… тебе!

      – Даа, не за что! Выздоравливай! – ответил «знахарь», и стал смотреть в сторону, разрушенной до основания, деревни.

      – Игнасио! Мария! – послышался голос Мигеля, – куда запропастился этот чёртов лентяй, Родригес? Нам одним не управиться до темноты!

      – Родригес, Мария! Пошли! Надо помочь Мигелю, – поднимаясь с колен, приказал Игнасио.

      Было уже совсем темно, когда они, перенеся раненого, укрылись в импровизированной крепости.

      Голод всё настойчивее давал о себе знать, а потом и холод. Пока они работали, он не донимал их, а сейчас…

      Сейчас я съел бы даже…, Мигель на мгновение прикрыл глаза, и перед его взором тут же предстал кусок поджаренного мяса пекари и печёная картофелина…

      – Как есть хочется! – услышал он жалобный вздох одной из девушек.

      – До утра придётся потерпеть, – начал их успокаивать Хосе, а утром…

      – Утром придётся перебираться на другую сторону, поближе к огородам, – вступил в разговор Игнасио, – может, на наше счастье, не всё смыло, а сейчас отдыхайте! Утро вечера мудренее!

      Изгои немного повозились, чтобы поудобнее устроиться на набросанных толстым слоем ветках и, наконец-то один за другим, притихли.

      То с одной стороны импровизированного лагеря, то с другой, нет-нет, да раздавались тихие вздохи. Каждый из находившихся здесь людей, случайно или преднамеренно пощажённых природной стихией (Богу об этом лучше знать), наверное, представил себе завтрашний день. И задумался о своём будущем: и, конечно же, у всех на уме был один вопрос – что стало с моими родными – отцом, матерью, братьями и сёстрами…? Страдали они, погибая под натиском стихии, и как сильно? Но ответа не было – мёртвые не могут говорить.

      Мигель сидел рядом с Марией, примостившейся у него сбоку и о чём-то еле слышно вздыхавшей, тоже думал о завтрашнем дне. Иногда в голову приходило воспоминание, как он помогал Марии избавиться от яда гадюки, и слабая улыбка нежности к ней, к любимой девушке, ложилась на его лицо.

      Так, с мягкой, счастливой улыбкой на губах, чувствуя рядом тепло девичьего тела, он и задремал.

      Когда его захватил в свои объятия «Морфей», он не мог вспомнить, но очнувшись и открыв глаза, понял – спал крепко, без сновидений.

      Над головой первозданной голубизной сияло небо. Из-за горизонта, где говорят, есть большой-большой океан, появились первые лучики солнца. Они окрасили в бледно-розовый цвет лежащую перед