Мистейка. Владимир Валерьевич Соколов

партой прямо перед ним в одиночестве сидел серьёзный не мальчик уже, но ещё и не муж.

      За толстыми стёклами очков его глаза казались глубокими и умными.

      За первой партой во втором ряду (в классе было два ряда парт) сидели две хорошенькие девочки, с интересом смотревшие на нового учителя, одна из которых тут же покраснела и потупилась, встретившись с ним взглядом. Вторая застенчиво улыбнулась и тоже покраснела. У Льва Николаевича потеплело на сердце: если здесь не разучились краснеть, значит, ещё не всё потеряно. В приподнятом эмоциональном состоянии продолжил он искать хорошее, и уже без особого содрогания осмотрел «камчатку». Класс молчал, класс выжидал.

      Для знакомства с ребятами Лев Николаевич не стал применять инновационные интерактивные способы: он был немножко ещё и консерватор. Он просто пустил по рядам листочек с просьбой записать на нём свои имена и фамилии в порядке расположения за партами. Это было не так весело, как становиться в круг и кидать друг другу мячик, зато позволяло сразу увидеть почерк, по которому, как известно, можно многое узнать о человеке. Как говаривал древнегреческий философ: «Начни говорить, чтобы я увидел, кто ты». Лев Николаевич любил это изречение, но слово «говорить» заменил глаголом «писать». Минут через 10 он получил назад свой листок и увидел 8 строчек. Лев Николаевич поднял глаза:

      – Здесь кого-то не хватает, – сказал он.

      – Дайте, я посмотрю, – застенчиво предложила свои услуги девочка с первой парты, которую, как Лев Николаевичуже знал, звали Милана, и снова покраснела. Бегло взглянув на листок, она сказала:

      – Здесь Тольки Рыбакова нет.

      «Ого!», – подумал педагог.

      – Как нет, – встрепенулся серьезный юноша в очках, – дай сюда бумажку! Получив листок, он указал Льву Николаевичу на крохотные буквы с другой стороны листка: анотолей рыбокоф. Учитель на секунду опешил.

      – Гм. Понятно, – только и нашелся, что произнести он.

      – Чё те понятно? – раздалось с галёрки.

      Но понятного на самом деле ничего не было. «Очки, почти академическая внешность… и почему он пишет на обороте? – Лев Николаевич в ускоренном режиме прокручивал лекции по психологии, но ничего дельного так и не вспомнил. – Надо будет в интернете посмотреть». На задних партах затевалась какая-то возня, доносилось постукивание и повизгивание. Пора было начинать урок. Подготовить конспект он не успел, но вводный урок можно было провести и без него. Можно было побеседовать о пользе литературы вообще и русской классической в частности, о прочитанных летом книгах и прочитанных книгах вообще, да и мало ли о чём можно поговорить! Ну а если останется время, можно будет предложить немного рассказать о своих любимых книгах и писателях.

      Но беседа как-то сразу не задалась и пошла не по тому руслу. На вопрос, любят ли они читать (вопрос глупый, Лев сразу понял это сам), ученики