Не хлебом единым. Максим Юрьевич Шелехов

получится. Вы, как человек благоразумный, сходу и прямо оглашать событие (основное, главное ваше событие) отнюдь не станете. Вы, напротив, первое время, как щитом, годовщиной своей укрываться будете. Супругу вашу бесценную вы на первый план отправите. Тост за тостом, за нее, за одну. А вы! что вы? Вы скромничаете. Вы замечательно скромный человек!.. – опять прищурился майор в мою сторону, на секунду приостановившись. – Однако с амбицией! – заговорил и зашагал опять он. – И не с амбицией вроде той, что у Егорочкина, нет. Иного рода, иного сорта. Вы в этом плане, можно сказать, эстет. Вы, что вы делаете? Вы все на часы посматриваете из-за стола украдкой. У вас висят в гостиной часы?.. Вот на них вы и посматриваете. Время близится. Телевизор работает на нужном канале, здесь же, в гостиной. Для фона, как принято. Вы одним глазком и туда, в телевизор. Ну наконец-то: «события»! – про себя отмечаете вы. Но полрайона уже охмелело, как раз к тому времени, уже бы им танцы. Кто-то предлагает переключить на «музыку». У вас холодок под ложечкой. «Горька», – шепчете вы на ушко куме вашей. Кума смотрит на вас понимающе и с выражением в глазах: «ну молодчик, ну озорник!». Тут же к жене вашей, к подруге ее, у кумы загорается жгучая зависть. Тут же вилка куму вашему, ее мужу, приходится в бок. «А тебе только бы наклюкаться, одно желание!» – шепчет она, остервенело. Впрочем, хоть и без энтузиазма, но «горька!» кума ваша послушно выкрикивает. Полрайона подхватывает. Вам только того и надо. Вы с готовностью повинуетесь… Никогда еще у вас с супругой вашей дражайшей не было столь затяжного поцелуя… Наконец, все удовлетворены, до ста досчитали, рассаживаются. У супруги вашей губы распухшие, глаза медовые. Никому теперь и пока не до музыки. Все обсуждают юбиляров: «Ну прям, как шестнадцатилетние! Это же надо, отношения сохранили!» Вы, конечно, во все время экран телевизора с поля зрения своего ни на миг не выпустили. Рассчитываете про себя, что где-то уж должно быть близко – заветное, то самое! Заводите речь, как бы, между прочим, о политике. Ну, у нас народ в этом деле, известно, подкован. Пошли обсуждения, то есть осуждения. Вы потихонечку и умело так в разговор имя губернатора ввертываете. «А слышали, приезжал?» – подхватывает кто-то из гостей. В любом случае, полрайона такая новость не могла минуть, вы о том догадывались, и вопрос этот ждали. Взгляд на экран, а там: самое время пришло – заветному! Вы опять тихонечко куме вашей на ушко… Потому что, я еще раз говорю, вы эстет, если бы вы сами оповестили, то не то, совсем не то получилось бы. Вы куме на ушко: «Глядите, мы тут о нем, а по телевизору как раз губернатор». – «И в телевизоре губернатор, смотрите, смотрите все!» – не могла не воскликнуть кума ваша, вы-то ее не первый год знаете. Ну а дальше: «Неужто!.. Смотрите, смотрите, это же!..» – за спиной губернатора вы самый. Вас заметили, вас узнали. Ну а вы… Вы скромный, вы замечательно скромный человек: вы, конечно же, в телевизоре случайно оказались, и удивлению вашему, как и всеобщему восторгу, не будет придела. А запись… Вам запись не нужна! Напротив, молва, вы знаете, что молва, уже назавтра