Цена доблести. Агапий Тихонов

копье. Дикий рвотный позыв скрутил его тело, согнул напополам и бросил на колени.

      Талион так блевал только однажды… Тем майским вечером, он и еще полдюжины одноклассников – таких же четырнадцатилетних подростков, решили весело отметить окончание третьего курса военной академии. Дружной галдящей гурьбой они завалились в таверну «Хмельной Эльф» в нижнем городе, и, заняв самый видный стол, заказали себе жареную на вертеле оленину и черный портер. После второй пинты крепкого гномьева пива, они уже почувствовали себя бравыми ветеранами, прошедшими не одну войну. Пафосно вздымались кружки, хмельные голоса выкрикивали тосты, которые, как казалось пьяным подросткам, могли принадлежать только героям прошлого:

      – За короля!..

      – За академию!..

      – За Стражей Цитадели!..

      Талион сидел за дубовым столом и тупо улыбался. В глазах у него все плыло, голоса галдящих друзей казались низкими и растянутыми. Желудок как будто узлом связали, а к горлу подкатывала тошнота.

      – Т-та-али-ио-он!.. – раздался совсем рядом пьяный голос его приятеля Джонотана Блюбери – ты чего такой смурной, дружище? Тебе срочно нужно выпить…

      В руке у Талиона вдруг появилась полная кружка портера. Он сделал большой глоток, но пиво не желало проглатываться. Оно противной тошнотворной волной подкатывало к горлу. Юноша сделал усилие и проглотил треклятое пойло, но, спустя мгновение тошнота вновь подступила…

      – Пускай Талион скажет тост!..

      – Да, скажи, Талион!.. – послышались пьяные выкрики приятелей.

      Молодой человек, подавив очередной приступ тошноты, тяжело поднялся, пошатываясь обвел присутствующих осоловелым взглядом, и поднял кружку.

      «За Гондор!» – хотел было сказать юноша, но вместо этого, не справившись с очередным рвотным позывом, обильной вонючей струей, выплеснул прямо на стол содержимое своего желудка. В воздухе невыносимо запахло кислятиной. Пока Талион бежал к выходу он умудрился заблевать ползаведения. Приступы тошноты еще долго сотрясали тело молодого человека. Остаток ночи он так и провел – в обнимку с корытом-поилкой для лошадей.

      – Держать копья, дистрофики! – казалось, что сотник орет прямо на ухо – готовьте кинжалы, добейте гадину!

      Варг никак не хотел дохнуть. Бойцы при помощи подоспевших товарищей, приложив немыслимые усилия, поставили вертикально копья с трепыхавшимся на них зверем. Хрипя и ругаясь, на чем свет стоит, добрая дюжина солдат упиралась в скользкие от черной горячей крови древки. Неожиданно острые наконечники проткнули тварь насквозь, и под действием собственной тяжести туша варга, нанизываясь на копья, как молодая баранина на вертел, сползла к самой земле, и затихла. Ближайшие фалангеры, побросав копья и щиты, схватились за кинжалы. Подвывая от страха, они осторожно, шаг за шагом, приблизились и нерешительно обступили неподвижного зверя.

      Однако, варг не собирался сдаваться. Как только солдаты оказались в пределах досягаемости тварь атаковала.