Размах крыльев. Шанс на любовь. Книга 2. Надежда Волгина

свое направление в живописи, – заявила я ей тогда, с философским видом разглядывая полотно.

      – И какое же? – с недоверием уточнила мама, не переставая коситься на страшилу, которую мне снова удалось воплотить как живую.

      – Гротеск, понимаешь?

      – Если честно, не очень.

      – Мне нравится изображать подобных монстров, показывая их истинную сущность. Ну по крайней мере, я стараюсь это делать. Вот смотри… – я достала из составленных возле стены уже готовых портретов изображение Федора. Моментально последовала реакция, к которой я уже привыкла, когда смотрела на моего любимого черта, – сердце сжала боль, но длилось это недолго. Сразу же за болью не заставила себя ждать улыбка, растянувшая губы. – Что ты думаешь о нем?

      – О ком? О черте что ли? – мама даже перекрестилась, хоть раньше я не замечала за ней особой религиозности.

      – Да. Об этом черте. Только присмотрись к нему повнимательнее.

      Уступив моей просьбе, мама приблизилась к полотну, которое я установила на мольберте вместо химеры. Она не торопилась делать выводы, внимательно всматриваясь в изображение. А потом повернулась ко мне и выглядела при этом слегка растерянной.

      – Странное дело… Вот вроде черт же. Рога, копыта, хвост, все на своих местах. Но почему-то когда смотрю в его глаза, он кажется мне человеком и довольно добрым.

      – Именно, мамулечка, именно! – радостно обняла я ее. – Он такой и есть. Видишь надпись? – указала я на то место на картине, где сама и написала: «Самый лучший черт в мире – Федор».

      Мама, конечно же долго смеялась после этого. Но не над моим чертом, нет, а над его именем. А я смотрела на Федора и понимала, как ужасно по нему соскучилась. Сейчас бы посидеть с ним рядышком, поболтать обо всем, разглядеть чертинки в его глазах. Да пусть бы даже лизнул меня, чего терпеть не могла… Лишь бы увидеть его. Грусть не заставила себя ждать, и ее причины я уже не стала объяснять маме. Да и как бы я это смогла сделать?

      Это воскресенье я потратила на портрет мадам Сильвии. Эта великая горгулья была достойна одного из самых почетных мест в моей коллекции. О ней у меня сохранились тоже исключительно теплые воспоминания.

      Асмодей не позвонил ни разу. Не то чтобы я ждала его звонка, но периодически задавала себе уже ставший вечным вопрос – почему он никогда не беспокоит меня по выходным. Мы и в будни-то виделись не часто, а в выходные так и вовсе никогда. И конечно же, я не стала звонить ему сама. Да и воспоминания о пятничном вечере не переставали терзать душу, как ни гнала их. Что-то пошло не так, как обычно. Только вот что именно, я не могла понять. Да, было чуточку больше страсти, на мгновение мне даже показалось, что между нами промелькнула такая желанная и долгожданная близость… Но не это меня заставляло считать вечер особенным. Было что-то еще, кроме моего решения покончить с этими отношениями.

      С утра пораньше в понедельник на работе меня ожидал сюрприз. Стоило мне только войти в офис, как ко мне подлетела Марина, подхватила под руку и потащила в мой