Черновик. Чистовик (сборник). Сергей Лукьяненко

что-нибудь из личного опыта вставь… – ехидно сказал я. – Не знаю, старик. Дома мог какую-нибудь книжку глянуть, а на память… я-то сам не врач.

      Котя зарабатывал на жизнь довольно оригинальным методом – он писал рассказы для «желтой» прессы. Якобы документальные. Всякие там исповеди матерей, согрешивших с сыновьями, терзания голубых, влюбившихся в мужика с нормальной ориентацией, записки зоофилов, воспылавших страстью к дикобразам, признания несовершеннолетних девочек, которых соблазнил сосед или учитель. Все это дерьмо он гнал километрами в тот период, когда его бросала очередная подруга. Когда же половая жизнь Коти налаживалась, он переходил на сенсационные материалы о летающих тарелках, духах и привидениях, личной жизни знаменитостей, масонских заговорах, еврейских кознях и коммунистических тайнах. Ему было в принципе все равно, что писать, существовало лишь два периода – о сексе и не о сексе.

      – Ладно, – поморщился Котя. – Пусть будет СПИД… в конце концов…

      Я подошел к компьютеру, посмотрел на экран. Покачал головой:

      – Котя, ты хоть сам понимаешь, чего пишешь?

      – А? – насторожился Котя.

      – Ну что это за фраза? «Хотя ей было всего шестнадцать, развита она была как семнадцатилетняя»?

      – Чем плохо? – насупился Котя.

      – Ты хочешь сказать, что шестнадцатилетнюю девчонку можно от семнадцатилетней отличить? По степени развитости?

      Котя промычал что-то невнятное. Потом изрек:

      – Замени там «семнадцатилетняя» на «двадцатилетняя».

      – Сам заменишь. – Я вернулся к столу. – Ну сколько можно эту чушь писать? Ну сочини эротический роман, что ли. Большой, серьезный. Все-таки литература. Может, «нобелевку» получишь или «букер».

      Котя вдруг опустил глаза, и я с удивлением понял, что попал в точку. Сочиняет он что-то такое… серьезное. Или собирается.

      В принципе Коте достаточно было хорошим языком описать свою жизнь, чтобы получилось вполне занятное чтиво о нравах московской богемной и около нее молодежи. Но это я говорить уже не стал, решив, что на сегодня лимит дружеских подколок выбран.

      – У меня беда, Котя, – сказал я. И сам удивился, как легко это прозвучало. Правдиво. – Случилась какая-то сумасшедшая история…

      Слова полились сами собой. За рассказом мы почти допили коньяк, Котя несколько раз снял и протер очки, под конец вообще убрал их на телевизор. Пару раз он что-то уточнял, один раз все-таки не выдержал и спросил: «А ты не гонишь?»

      Когда я закончил, был уже двенадцатый час.

      – Ну ты и попал, – произнес Котя тоном врача, выносящего предварительный, но весьма нерадостный диагноз. – Никаких документов?

      – Никаких.

      – Ты… точно там паспорт не терял… документов? Может, тайком квартиру перепродали, эту стерву вселили…

      – Котя! Она утверждает, что живет там три года! И по документам – три года!

      Котя кивнул и сказал:

      – С первого взгляда – похоже на обычное квартирное кидалово. Но… за один день сменить обои, кафель… что там еще?

      – Линолеум…

      – Ага.