Нет рецепта для любви. Евгения Перова

всякой херни… Ой…

      Алина испуганно прикрыла рот рукой, а потом зарыдала, некрасиво распустив губы и сморщившись:

      – Прости меня-а… Я больше не буду-у…

      – Ах ты, господи! Горе ты мое! Ну, как я могу тебя разлюбить, не выдумывай. Иди ко мне. Ну, что ты, детка. – И Ника обняла «детку», которая была на голову выше матери, но рыдала вполне по-детски, горько и отчаянно. – Маленькая моя, не плачь. Я все равно тебя люблю. Ты моя девочка…

      Наконец, Алина успокоилась и заискивающе заглянула матери в лицо:

      – Ты меня простила?

      – А ты меня?

      Алина закивала, и Ника несколько раз поцеловала соленые от слез щеки дочери:

      – Солнышко мое.

      – Мамочка, ну пожалуйста, можно я останусь здесь? Школа рядом, все друзья тут, и вообще… И тебе не надо будет меня возить, время тратить!

      – Но мы же с тобой уже все решили.

      – Так я остаюсь, да?

      – Будем надеяться, ты уживешься с Люсей.

      – А если не уживусь, папа купит мне квартиру.

      Ника, вздохнув, покачала головой:

      – Алина, я умоляю, ты только не расслабляйся. Впереди экзамены, помни. Если что – сразу звони. Я всегда рядом. Для нас с тобой ничего не изменилось, все по-прежнему. Хорошо? Ах, я забыла! Подожди-ка…

      Ника сунула дочери мешавшую ей шубку и вынула из ушей маленькие бриллиантовые сережки, которые Миша подарил ей на сорокалетие – Алине они всегда страшно нравились. Вернее, Миша дал денег, а купила сама Ника, да еще и сэкономила на очередную куклу Götz, по которым Алина тогда просто сходила с ума.

      – Вот, возьми. Теперь будут твои. Давай я помогу надеть…

      Алина ахнула – слезы мгновенно высохли, и она, покраснев от удовольствия, уставилась на себя в зеркало:

      – Класс! Светка удавится от зависти. Спасибо, мамочка!

      – Носи на здоровье. Ты не позвонишь папе? А то я не могу.

      – Хорошо-хорошо, я позвоню!

      – Веди себя прилично. Не опаздывай в школу.

      – Мам, да ладно тебе. Я справлюсь.

      – Хочешь, разбужу тебя в понедельник?

      – Ты что – приедешь? – изумилась Алина.

      – Нет, не приеду, – улыбнулась Ника: так далеко ее материнская любовь не простиралась. – Я позвоню.

      – Не надо! Я поставлю будильник. Должна же я привыкать к самостоятельности.

      – Вот именно. Да, и не забудь проследить, чтобы бабушка поужинала и не легла спать одетой.

      – Бабушка! – ахнула Алина: она только сейчас осознала все последствия материнского ухода.

      Ника поцеловала растерянную дочь и ушла. Алина постояла в задумчивости, потом полюбовалась на себя в зеркало и наконец набрала отцовский номер:

      – Па-ап! Приезжай домой! Мама ушла. Совсем. Я ей ничего не говорила, честно. Она сама как-то узнала. А-а, вон что! Не знаю. Сейчас посмотрю. – Алина побежала в комнату родителей и проверила шкафы. – Все забрала, ага! Только кольцо оставила обручальное. Пап, а вы разведетесь, да? Ужас какой! Пап, а я с тобой останусь, мама разрешила. Что? К своим поехала, к бабушке с дедушкой. Да только что ушла, минут пять назад! Папа?

      Но