Игрушка олигарха. Альмира Рай

и продолжил меня постепенно, но все же необратимо поражать: – И Сеня с Никитосом уехали. А так борща поешь! Ну что ты смотришь на меня? Я помогу приготовить. Но только не проси чистить картошку. И лук. От него плакать хочется, а мужчины не плачут.

      Больше всего в нем меня раздражали перепады настроения. Нельзя сначала прижиматься к девушке полуобнаженным телом, целовать ее до мурашек, а потом просто предлагать ей приготовить борщ. Нет! Между всем этим должен быть огромный кусок жизни.

      Глава 8

      Рогозин схватил пульт, что–то нажал, и отовсюду раздалась веселенькая музыка. Его взгляд говорил одно – выхода у меня не было.

      Горестно вздохнув, я таки сдалась. С нарезкой и подготовкой ингредиентов справилась быстро. Хуже стало, когда все это добро я начала сбрасывать в кастрюлю с кипящей водой. Именно этот момент подобрал Дима, чтобы встать позади меня. Я буквально оказалась зажата меж двух огней. Замерла, не зная, как реагировать. Он даже не касался меня, его руки покоились на столешнице по обе стороны от моей талии. А его дыхание обжигало шею. Но все же, он сохранял дистанцию.

      – Мне интересно, – шепнул он, и я вздрогнула.

      «Нормальная реакция», – уверяла я себя. Уши у многих эрогенная зона. А дядя Дима не иначе как играл со мной. Заманивал, возможно, запугивал, подкрадывался, притворялся… Одним словом, развлекался, как мог.

      – Мне нужно пространство, – потребовала я.

      Мужчина не отстранился. И чем дольше он стоял там, тем сильнее меня пробирало странное ощущение из смеси страха и сексуального предвкушения. С ума сойти. Я ждала его шага! И мне, наконец–то, хватило смелости признаться в этом себе самой.

      – Это неправильно, – прошептала я скорее для себя, чем для него. – У меня есть парень.

      – Не думаю, что он готовит лучше.

      Я сжала губы, не желая потакать его шуточкам. Когда я закрыла крышку кастрюли, Дима развернул меня к себе лицом, и его руки остались лежать на моей талии. Они обжигали. Я хотела вырваться, но он не дал.

      – Ты же не любишь его, – вдруг заявил он.

      Да с такой наглой уверенностью, что я вмиг пришла в ярость. Он не мог этого знать. И уж точно не имел никакого права проверять на прочность наши едва зародившиеся отношения теми дурацкими сообщениями.

      – Люблю, – со всей уверенностью произнесла я. Рогозин фыркнул и покачал головой.

      – Это не любовь.

      Я не могла не огрызнуться:

      – Откуда вам знать? Вы не знаете ни его, ни меня.

      Дима сжал челюсти так, что заиграли желваки, и насупился.

      – Его я не знаю, это верно. Но ты, – он сделал паузу, сверля меня упрямым взглядом, – его не любишь.

      – Люблю, – процедила я так, как это слово вовсе не подобает произносить.

      – Тогда сочувствую, – ответил этот хам. – Ты сама все поймешь со временем.

      Он отошел, тем самым закрывая тему, но я не хотела так просто оставить за ним последнее слово.

      – Мне и так уже все ясно.

      – Юляша! Ты подумай вот над чем. Этот твой сосунок