Игрушка олигарха. Альмира Рай

имел, конечно, – согласился Рогозин. – Но кто бы ему это растолковал? Хм? – Он задумчиво потер подборок. – Кто бы это мог быть?

      И оскар за лучшую роль…

      – Ладно, я поняла! – с тяжким вздохом призналась я. – Но вы так и не сказали, что именно…

      – Ди–и–има! А! Рогозин!

      Я поморщилась от пронзительного писка, раздавшегося над моей головой, а брови Дмитрия Сергеевича поползли вверх.

      – Надя? – удивленно, я бы даже сказала, пораженно произнес он.

      Эта самая Надя обошла столик с вывернутой в мою сторону головой. Ее не столь интересовал знакомый, сколь спутница. То есть я. И даже как–то обидно стало, что, едва увидев мое лицо, она насмешливо фыркнула и обернулась непосредственно к мужчине.

      – А я думала, обозналась! – прощебетала она, целуя его в обе щеки. Для такого события Рогозин даже встал.

      Дамочке было лет тридцать. Хотя не исключено, что ее старил обильный слой штукатурки на лице, накаченные губы, нарисованные брови и ресницы длиной до этих самых бровей. Она была блондинкой и выглядела как кукла Барби. Имелся и приличной величины бюст. Я и сама была обладательницей подобного. Вот только у нее все выглядело так ладно и роскошно… и практически находилось у носа Рогозина. Сама она была очень высокой, да еще и на каблуках.

      «Модель», – пронеслась логичная мысль. И сразу за ней новая: «Шлюха!»

      – Ты очень изменилась, – произнес Дима. Вообще, мужчина себя проявил очень хорошо. У меня даже почему–то возникло чувство гордости за него. Несмотря на откровенно–вульгарное платье дамочки, а также на агрессивные движения ее бюста, Дима смотрел исключительно ей в глаза. И мне даже показалось, что во взгляде его промелькнула грусть.

      Надя, кем бы она ни была, без остановки тараторила о том, что только что прилетела из Милана, а завтра улетает в Токио, и здесь она вообще пролетом. Когда я уже подумала, что обо мне попросту забыли, барышня охнула и положила свою наманикюренную ручку Диме на плечо.

      – Прости! Я помешала! – сказала Надя и посмотрела на меня, как на блоху.

      Любой бы на его месте хотя бы из чистой вежливости сказал: «Нет, что ты. Это Юля. Моя знакомая. Не хочешь к нам присоединиться и рассказать, как там в Милане?» По крайней мере, я бы так сказала своему знакомому. Но дядя Дима отличался от большинства.

      – Да, – отрезал он. Точно таким же тоном, как и мне чуть ранее, «должна». – Я сейчас занят.

      Улыбка сползла с лица блондинки, а на моем так и норовила появиться. Злая я.

      – Ты свободна вечером? Можем встретиться, – тут же добавил Рогозин, и блондинка зачем–то послала мне победный взгляд.

      – Я тоже занята, – произнесла она, наверное, своим самым обольстительным тоном. – Но для тебя, Дима, время найду. Заедешь в семь, м?

      Он кивнул с таким выражением на лице, будто то ли решал в уме сложный математический пример, то ли пытался вспомнить, где эта дамочка живет. А та, получив кивок, чуть ли не подпрыгнула. А затем послала мне сладкую улыбочку и произнесла:

      – Пока! – И уже Рогозину: – Не прощаюсь, Дмитрий Сергеевич.

      Надежда