Отцы-основатели. Александр Борисович Михайловский

покатушек, смешивая побулькивающий кипяток из ванны с холодной водой из-под крана. По замыслу, вода должна была быть такой горячей, чтобы едва терпела рука. Впрочем, совсем рядом стояла вторая шайка, в которой была набрана чистая вода прямо из скважины имевшая среднегодовую для данной местности температуру в пять с половиной градусов Цельсия.

      И вот, Алохэ-Анну поднимают с полка, ставят вертикально, говорят вытянуть руки по швам и Сергей Петрович, с натугой поднимает нее шайку с горячей водой вверх и без предупреждения (глаза-то от мыла зажмурены) выливает на голову Алохэ-Анны. Отчаянный вопль, больше от неожиданности, чем от боли, поскольку вода не настолько горячая, чтобы обжигать. Не успевает женщина перевести дух, как на нее обрушивается теперь уже поток ледяной воды и снова отчаянный крик и тишина.

      – Ну вот и готово, – сказал Петрович, оглядывая дело своих рук, – вроде стало посветлее. Аннушка-то у нас, оказывается, настоящая королева.

      – Не королева, – прищурившись ответила Ляля, – а великолепная богиня. Уитни Хьюстон нервно курит в сторонке.

      – Уитни Хьюстон, – ответил шаман Петрович, – по сравнению с Аннушкой просто старушка, ей уже было под пятьдесят, а она все хорохорилась. Нет, моя жена куда лучше.

      – А я и говорю, – сказала Ляля, – что лучше.

      – Да, шаман Петрович, хорошо. – сказала Алохэ-Анна, разведя руки в стороны, – Я два раза умирать и все равно живой, а теперь моя как птица – летать и летать. Даже очень хорошо.

      – Ну вот и хорошо, Аннушка, – сказал Сергей Петрович, – но только ты не расслабляйся, это было еще не наказание, а подготовка.

      – Я готов наказание, – сказала Алохэ-Анна, – Что делать дальше?

      – А дальше, – сказал Сергей Петрович, – мы будем готовить к наказанию Фэру и ты Аннушка будешь нам помогать. А ну ложись, негодница, и только посмей мне пошевелиться.

      Впрочем процесс мытья Фэры описывать абсолютно бессмысленно, поскольку отличался он от помывки Алохэ-Анны только тем, что богиня из под сопровождавшихся двойным криком покатушек вышла не шоколадная, а белая с розоватым оттенком на тех местах где бедра и грудь были прикрыты топиком и юбочкой, и чуть загорелым во всех остальных. Кроме того, вместо короткой мальчишеской стрижки как у Алохэ-Анны, волосы Фэры заплетались в косу, сзади достигавшую колена и эту роскошь потребовалось отдельно мыть и вычесывать. После Фэры, точно той же процедуре мытья и окатывания подверглись сперва Илин, потом Ляля и лишь затем шаман Петрович. Единственно чем отличалась его церемония от церемоний его жен – при окатывании ему пришлось сидеть, так как он был слишком высок ростом для своих жен, а шайку с водой над его головой вдвоем поднимали Алохэ-Анна и Фэра.

      Откинув назад мокрые волосы, Сергей Петрович посмотрел на своих так называемых невест, забившихся в сторонку и с некоторым испугом, наблюдавших за происходящим. Женщин сначала трут с мылом, как какую-то тряпку при стирке, потом обливают водой, отчего они два раза кричат, как будто их убивают, но вместо этого