Разрушители (сборник). Ирина Сыромятникова

в глубине парка служил жилищем сразу для шести преподавателей Академии, но со своими соседями Ребенген практически не пересекался. Его квартира находилась на первом этаже и имела выход в противоположную от подъездной аллеи сторону. За домом стена живой изгороди изгибалась и образовывала что-то вроде дворика с парой скамеек, посреди клумбы с розами торчал одинокий газовый фонарь. Здесь-то его и перехватил взволнованный Бигген, настойчиво требующий поговорить. Ребенген готов был на убийство. Остановил его только навязчивый образ синего огня в глазах Бастиана – упаси бог дойти до такого!

      Впускать Биггена в дом он принципиально не стал, уселся тут же, на скамейку, и буркнул:

      – Слушаю.

      Бигген поерзал на жестком сиденье (вечер был не жаркий) и забормотал быстрой скороговоркой:

      – Возникло одно… необычное обстоятельство. Видишь ли, в моей лаборатории делают эти долбаные амулеты, которыми глава Целителей собирается искать колдуна (их нашлепали уже штук двадцать). Ну и поисковое заклятие на Гэбриэла тоже поручили составить мне. В общем-то мои помощники почти закончили… А тут я приволок тот лоскуток, вроде как для коллекции. – Бигген сурово прокашлялся. – Так вот, на кровь юноши амулеты не реагировали, но на кровь мальчика… Мне пришлось спрятать образец в сейф.

      Потребовалось несколько секунд, чтобы Ребенген осознал сказанное, благодушия это ему не прибавило.

      – Бред! Ты что, хочешь убедить меня, что одиннадцатилетний ребенок способен на самотворящееся заклятие?

      – Его отец довольно талантлив…

      – Да будь он хоть сам Творец во плоти! К ребенку-то это имеет какое отношение? Или ты будешь уверять, что Бастиан, помешанный на своем дитяти, решил так подставить сына?

      – Ну… В тот момент, когда Гэбриэл был ранен, к его плоти и крови имели доступ множество волшебников.

      – Это больше походит на истину. Хотя все равно сомнительно. Зачем? Сначала создавать это глазастое чудо, потом навешивать на мальчика Узы Крови, а потом молчать об этом шесть лет. Выяснилось-то все чисто случайно!

      – Знаешь, – обозлился Бигген, – говори что хочешь, но я уверен, что кровь фьюльи принадлежит ее создателю, а не пассивной жертве. И это был он! Как это вписывается в картину реальности – не моя забота.

      Ребенген примирительно поднял руки – хамить коллеге не стоило.

      – Извини, я девять часов безвылазно сидел в библиотеке, очумел совсем. А что про это думает Нантрек?

      – Я не хотел лезть к нему с бредовой теорией, – усмехнулся Бигген. – К тому же мне неизвестно, как ты получил второй образец.

      – Тоже как вариант. – Ребенген попытался собрать разбегающиеся мысли. Жалкая попытка. – Бастиан срезал клочок с окровавленной одежды, но одно пятно крови ничем не отличается от другого.

      – Это не объясняет, куда делась фьюлья, – буркнул Бигген. – Короче, я был бы очень признателен, если бы ты поговорил об этом с Нантреком сам. Я сегодня отправляюсь исследовать храм, и мне не хотелось бы,