Минус двадцать для счастья. Наталья Ручей

из-за него показалось лицо недавнего попутчика из маршрутки.

      – Привет, – сказал он с улыбкой.

      Я ужасно смутилась, и только этим могу объяснить, что просто кивнула в ответ и попыталась его обойти.

      – Простите, – он сделал шаг в сторону, преграждая путь, а через секундную паузу выдал: – Который час?

      – Устарело, – так я оценила его попытку еще раз со мной познакомиться.

      И вдруг перестала смущаться. Совсем. Стараясь не рассмеяться, я смотрела на парня, а тот подумал-подумал и выдал:

      – Кай пройти в центральную библиотеку?

      – Поросло плесенью, – отвергла я и этот вариант.

      Парень состроил скорбную рожицу, на секунду спрятал лукавый взгляд за веером черных ресниц и как-то совсем печально и тихо спросил:

      – И когда злая фея снова обернется доброй волшебницей, вы тоже мне не подскажете?

      Я улыбнулась. Он словно почувствовал смену в моем настроении и взглянул на меня.

      – А мне ведь, чтобы расколдовать, надо всего лишь узнать ее имя, – протянул жалобно. – Только имя. Я многого не прошу…

      И я неожиданно рассмеялась. И также неожиданно сказала:

      – Лера.

      И что вообще удивительно – позволила проводить себя к офису, взяла букет, а вечером пошла на свидание. Потом на следующее. Потом еще на одно. И еще.

      Со временем я влюбилась. Сильно. Взаимно. Безумно. И зря.

      Мне надо было сразу обратить внимание на это его увлечение феями и волшебством. Тогда бы удалось избежать сильного разочарования и непроглядной тоски после того, как мы с ним расстались. А может, у меня бы даже получилось сберечь наши отношения. Пожалуй, был такой шанс. Но поняла я это, когда уже нельзя было ничего исправить, да и не хотелось, если быть откровенной…

      Тогда ничего не хотелось. Даже дышалось с трудом, по привычке…

      Медленно выдохнув, я открыла глаза, поймала ртом падающую снежинку и осмотрелась. Горящие окна родного дома окутали душу теплом и вытеснили мысли о прошлом. Потянули к себе, и я с удовольствием поддалась их зову…

      – Привет, мам, – едва переступив порог, поцеловала самого родного для меня человека.

      Вот любовь. Настоящая. И свет в коридорчике, и мама встречает, и куртку берет, чтобы она не мешала мне, и целует в ответ.

      – Как дела? – и такой у нее взгляд, добрый, немного встревоженный, все подмечающий.

      – Нормально, – бодренько отчиталась я. – Только есть очень хочется.

      – Весь день голодала? – немедленно догадалась мама.

      – Ага, – тут же призналась я, потому что знала, что все равно поймут и простят.

      – Понятно, – мама повесила мою куртку и, удаляясь на кухню, отдала приказание: – Быстренько переодевайся, я тебя жду.

      – Будет исполнено! – я разулась, зашла в комнату, переоделась в удобные брюки и длинную майку. Нырнула в мягкие тапочки, поджидавшие под кроватью, и, спеша к своему «командиру», поинтересовалась: – Мам, у нас же остался торт?

      – Пока да.

      – Что значит пока?

      Я