Веселая история двух злодеев. Елена Рейн

сидела за столом и рисовала на белой бумаге (в каждой комнате имеется такая нужная вещь). Ухмыльнулась и, достав из холодильника котлеты с макаронами в контейнере (думаю, специально для меня отложили, кухарка – феечка), поставила в микроволновку. Салат тоже сграбастала в большой миске с крышкой. Когда уже принялась уплетать, проговорила:

      – Мамочка, рассказывай. Что нового?

      Анастасия Александровна отвлеклась от своего творения, и счастливо посмотрев на меня, произнесла:

      – Прости, всегда рисую, когда задумываюсь. У нас все как обычно. А ты как? Замуж не собираешься?

      Котлета чуть поперек горла не встала. Вот зачем этот вопрос задавать, когда я ужинаю? Причем всем и всегда в самый ненужный момент! Популярная тема?!

      Улыбнулась и честно призналась:

      – Да кому я нужна такая вредная!

      – Нет! Ты у меня добрая и милая девочка, – убежденно воскликнула она.

      Вилка застыла на полпути. Маман про кого сейчас рассказывает? Про меня, что ли?! Если так, то… буду знать.

      – Да, мамуль, когда зубами к стенке сплю, – согласилась я с ней.

      – И еще с хорошим чувством юмора.

      «Это да! Зашкаливает конкретно и постоянно!»

      – Угу, – промычала и добавила: – Мама, а как Лизка?

      – Лизонька, как всегда, умница и красавица. Мы на нее с Петей не нарадуемся. Добрая такая, отзывчивая, ранимая и…

      – Вот! С «ранимой», пожалуйста, поподробнее, – проговорила, жестикулируя вилкой, а потом залезла в салатик. Мой любимый – «Цезарь».

      – Ой как узнала, что ты не приедешь, расстроилась и даже из комнаты не выходила. Я звала и отец, а она все не выходит… Совсем! На следующий день то же самое, а ведь выходные! Хотели культурно отдохнуть: галерея, парк или музей. Потом бы в ресторан…

      «Вот мне… кроме ресторана ничего не понравилось…»

      С моей мамочкой туда ходить – нереальная каторга. А если быть честной, лучше воздержаться от столь щедрого предложения. Везде стоим фиг знает сколько и смотрим (то есть я пялюсь и мучаюсь, а мама любуется). Восторгается она очень долго, восхищаясь необыкновенным творением гениев. Столько прилагательных и наречий с детства знаю, что жуть, даже ругалась по-особенному. Но это было давным-давно. Сейчас все как надо, обычная ненормативная лексика.

      – И? – поторопила ее.

      – Ой, точно! Ну и вот… а потом она вышла и сказала, что ты приедешь. Я была так счастлива! Очень! Ты так обрадовала маму!

      Взяла пустую, но грязную тарелку и, поцеловав в щеку любимую женщину, направилась мыть посуду, все же уточнив:

      – Так что с Лизкой?

      – Не знаю, ничего не говорит. Молчит как рыбка, а глазки такие печальные. Вижу, душа не на месте. Ой, не на месте!

      – Угу, – промычала, стараясь закрыть рукой зевок, а потом пробубнила: – Может, в комнату переместимся?

      – Ты иди. Завтра поболтаем. А у меня такая интересная идея возникла, что не описать! Вероятно, от эмоций, когда тебя увидела. Поэтому я пойду в мастерскую, а ты отдыхай.

      Отпираться