Космическая тетушка. Елена Хаецкая

непременно заведем гауптвахту, – сказал он мечтательно. – Это будет так негуманно! Так нетолерантно!

      Бугго прищурилась.

      – А теперь покажите мне, как прокладывать курс на Лагиди.

* * *

      Не счесть, сколько раз Бугго переживала впоследствии взлет с планеты, но так никогда и не притупилось чувство почти экстатического восторга, которое вспыхивает в тот миг, когда корабль отрывается от почвы, и картинка за иллюминатором стремительно меняет проекцию: только что виделось сбоку, и вот уже здания, деревья и люди – внизу, сперва в стереометрии, а затем и в геометрии. Еще секунда – и все затягивает дымкой, а потом почти сразу возникает живая чернота, полная летучих звезд.

      «Ласточка», кряхтя, тащила бревна и почту сквозь пространство, где грезили и бились страстью сотни миров, и сама являла собой малый осмысленный мирок.

      Бугго заставила нерадивых курсантов починить и вымыть светильники в кают-компании, и когда это было сделано, выявилась накопившаяся за десятки рейсов грязь. Хугебурка хмуро маячил за левым плечом капитана, пока та, в рабочем комбинезоне (юбка со злополучным пятном от пирожка закисала в пятновыводителе), тускло поблескивая капитанскими нашивками, расхаживала по кают-компании перед строем курсантов. Пассалакава, скрываясь, гремел кастрюлей, которую ему было велено вычистить.

      – Господа! – разглагольствовала Бугго. – Вчера перед сном я перечитывала увлекательный устав торгового флота и обнаружила там пункт о допустимости и даже рекомендованности телесных наказаний для младшего состава.

      – Не может быть! – вырвалось у одного из курсантов. Это был невысокий, худенький паренек из числа зубрил с плохой памятью, как на глазок определила Бугго. Сама она презирала эту породу, поскольку памятью обладала отменной, и если бы не лень…

      – Ваше имя, господин курсант? – обратилась к нему капитан.

      Хугебурка тотчас устремил на беднягу змеиный взор.

      – Амикета, госпожа капитан, – отрапортовал паренек.

      – Угу, – молвила Бугго. – К вашему сожалению, это правда. Пункт о телесных наказаниях был внесен в устав во времена Дикой Торговли, когда правительства пытались найти общий язык и хоть как-то упорядочить обмен товарами. С тех пор не поступило ни одного официального ходатайства о его отмене. Полагаю, господа, о нем попросту забыли. Но это означает также, что вас могут высечь или посадить на хлеб и воду до окончания рейса без всяких последствий для меня. Прошу это учитывать, когда будете оттирать всю здешнюю грязь. А вы, господин Амикета, следуйте за мной.

      Амикета оставил своих товарищей наедине с тряпками и мыльным раствором и поплелся следом за Хугебуркой. Он терялся в догадках. Конечно, он ляпнул… но ведь непроизвольно! Не в армии же они, в конце концов…

      Хугебурке казалось, что он видит сон. Забавный сон. Жаль, что короткий. Скоро завопит вибробудильник, затрясет подушку – все, Хугебурка, хорош дрыхнуть, пора на вахту.

      Они спустились в грузовой трюм и остановились под тусклой лампочкой. Видны были шершавые, будто шелушащиеся стволы, схваченные стальным