Записки невролога. Прощай, Петенька! (сборник). Алексей Смирнов

тормозят гуляющие бабушки?

      – Это мочегонное… Писать будете, бабушка. Немножко.

      – Немножко? А кардиомагнил, это от сердца?

      – Да. А третье от головы. Бабушка, я спешу, мне бежать надо…

      – Щас, постой, – бабушка протянула руку и придержала меня за рукав. С недетской силой. – Как ты сказал, от чего верошпирон?

      – Чтобы пописать. Бабушка! Вы здоровее меня… Я не здешний!

      – А я тоже не здешняя… я тут временно…

      Я мелодично звенел гонадами и гаметами. На бабушку мороз ничуть не влиял.

      – Бабушка, прощай…

      Маменька, когда я принес батон, принялась меня упрекать: надо было, дескать, привести эту бабушку, померить давление. Я взлаивал в ответ, подпрыгивал и ударял по себе руками.

      Херня

      Жил да был заведующий отделением, и вот вырос на нем жировик. В смысле липома, и прямо, страшно сказать, на боку.

      Заведующий отнесся к этому свысока: «Херня!» И вообще наплевательски. Но походил так около года или трех и решил, что лучше ее вырезать.

      Ну, в больнице все друзья. Пришел к хирургам, в ходе рабочего дня, то есть заглянул. Тут в отделении вырубился свет.

      – Херня! – сказали хирурги. – Это же липома.

      Развернули стол, начали резать. Оказалось, липома глубокая! Много крови. Но ничего страшного, что не было света, херня. Вырезали, зашили, велели заведующему полежать три часа под чем-нибудь холодным сверху.

      Куда там!

      – Херня, – сказал заведующий. Встал, надел халат и пошел на обход.

      Увлекся, не замечая, что на халате расплывается кровавое пятно. Вошел в ординаторскую, там сидел доктор Никита, смертельно боявшийся крови.

      – Что это, шеф? – доктор Никита стал медленно подниматься из-за стола и сразу же медленно заваливаться обратно.

      – Где? А, это… – заведующий не успел договорить слово, доктор Никита упал в обморок.

      Объемы и полости

      Навестил маменьку. Маменька варила картошку.

      – Когда ее много, когда она не влезает, – поделилась со мной маменька, – я всегда вспоминаю биомеханику родов и череп новорожденного. До чего мудра природа! Не лезет – пожалуйста, косточка идет за косточку, все предусмотрено…

      Мы разговорились о гинекологии вообще и в частности – о пиявках. Такая уж нынче у меня наметилась тема, профдеформация. Маменька рассказала о какой-то сотруднице своей, которая лечила этой пиявкой некий инфильтрат. И пиявка скрылась. В альковах и полостях. Ее не нашли днем с огнем.

      – Пиявка способна месяца два прожить внутри организма, – успокоили сотрудницу.

      У той округлились глаза.

      Так ничем и закончилось. Я-то думал, что зараза не липнет к заразе, однако нет, абсолютно сродство, доходящее до взаимопоглощения и слияния.

      Еще матушка очень ругалась, когда насосавшихся разной гинекологии пиявок так прямо и выбрасывали в туалет. Санитаркам доставалось на орехи, но они все равно бросали, вместо того чтобы предварительно уморить в банке.

      Раздувшиеся твари выползали из фановой системы и водоплавали, имитируя опасные выделения. Дамы паниковали,