Последний Тёмный. Таис Сотер

Но нам тут недалеко. Мы дойдём.

      – Ну смотрите у меня. Если что, кричите.

      – А что, прибежите? – всё же не смог промолчать Горгенштейн.

      – Неа, зато будем знать, куда соваться не стоит, – заржал шутник. – Проходите давайте, нечего тут торчать.

      Жерар благодарно кивнул и торопливо зашёл внутрь, Лука поспешил за ним. Но не успел он сделать и пять шагов, как его вновь окликнули.

      – Эй ты, малой! Я тут вспомнил. Ты же этот… Горуштай?

      – Горгенштейн, – процедил Лука, ненавидевший, когда его фамилию коверкают.

      – Да без разницы. Тебя тут одна мадам искала вроде. Спрашивала, не проходил ли тут мальчишка твоего роста, из Орхана. Мамка твоя, походу.

      – И что?

      – А ничё, – захохотал вновь весельчак. – Домой спеши, вот чё, пока твоя мамка тебя сама тебя не нашла и башку не свинтила. Злющая была баба, у-ух.

      Лука ощутимо побледнел, это было заметно даже в свете фонарей.

      – Всё-таки матушка решила проведать меня в Орхане. Мне не жить.

      – А ты её сам первый убей и оживи снова, тогда она будет как шёлковая, – прошептал ему на ухо Жерар, гадко улыбаясь. – Ты же такое должен уметь, тёмный.

      Лука вздрогнул и оглянулся, как будто опасаясь, что их могут подслушать.

      – Ты бы это… завязывал бы со своими шуточками.

      – Да не злись, – похлопал его по плечу Жерар. – Пойдём, до дома тебя провожу. А то мало ли что. Выглядишь прям беззащитной жертвой, вдруг кто клюнет, придётся потом мне от трупов несчастных грабителей избавляться. Всё-всё, уже заткнулся!

      Дома Луку ждал не слишком ласковый приём, но мать, немного пошумев, достаточно быстро отпустила уставшее дитятко в постель. А вот на следующее утро его ждало выяснение с гораздо более проницательным собеседником. Лавель Горгенштейн, проспавший субботнюю утреннюю службу, и заснувший прямо посередине вечерней, вернувшись обратно к себе в спальню, заметил несколько посторонних следов рядом со своим домом, а затем и пропажу.

      – Ты зачем взял эту кость? – шипел Лавель, тряся младшего брата за воротник. Тот стоически сохранял спокойствие, дожидаясь, пока его обычно спокойного брата отпустит.

      – А чего ты её не выкинул?

      – Освятить хотел, прежде чем уничтожить, а потом забыл про неё!

      – А я ничего не забываю. Вот и забрал свою собственность.

      – Маленький подо… а-а-а, хватит пинаться!

      – А ты хватит меня душить!

      Матушка, услышав шум, заглянула в комнату и поинтересовалась:

      – Мальчики, у вас там всё хорошо?

      – Я тут его учу правильно поклоны в храме бить, – прижимая к себе Луку в удущающих объятиях, и не давая ему вырваться, сказал Лавель. – Он ведь так интересуется служением Господу нашему Иерониму. Правда ведь?

      Тот полузадушено кивнул, и мать, кинув на своих "маленьких ангелочков" любящий взгляд, покинула их.

      Лука тут же вырвался, волком глядя на Лавеля.

      – Ещё хоть пальцем тронешь, я на тебя сыпь наведу! Вот твои прихожане обрадуются священнику