Шаман, или Диалоги в медкомиссии. Александр Феликсович Борун

с прошлого года еще вырос и продолжает. Он что, и результатов анализов не приложил, которые я ему приносил?

      – Нет. Принесите сами. Мы рассмотрим.

      Диалог второй, час спустя

      – Вот. Видите, тут за этот месяц, и при этом они указывают и предыдущий результат. А вот за те же месяцы прошлого года. Постоянный рост. За месяц небольшой, за год – уже чуть ли не вдвое.

      – Спасибо. Посидите в коридоре, мы вас пригласим.

      Диалог третий, еще полчаса спустя

      – Инвалидность мы вам снимаем. Этот рост ничего не значит, все в пределах нормы. Вот, видите, лаборатория пишет вам результат анализа в этой колонке, а вот тут норма.

      – Так ведь это норма для здорового человека, а после операции и облучения нормальным был бы практически ноль. Мне хирург сказал, который делал операцию, и он же направил меня на облучение, когда обнаружился рецидив. Как раз вот так – было гораздо меньше нормальной нормы, но для меня, он сказал, много. И точно – оказался рецидив. По результатам биопсии. И он сказал, когда я с ним консультировался по вопросу инвалидности, что с появления рецидива все лечебные действия носят сальважный характер, т.е. радикальное излечение невозможно. А поскольку операция и облучение уже были, останется только гормональное лечение. А эти лекарства ограничены по времени, потом раковые клетки привыкают. А этих лекарств только несколько штук. И самым сильным меня уже лечили. Три раза по полгода.

      – Это он все вам сказал?

      – Нет, он про сальважный характер лечения.

      – А он что, специалист по вопросам инвалидности?

      – Вообще-то, нет, но я вам и не сообщаю его мнения по вопросу инвалидности, только по его, профессиональному, онкологическому, раз вы говорите про норму для онко-маркера.

      – Да? А какое у него мнение по вопросу инвалидности?

      – Он сказал, что знает много людей моложе и здоровее меня, у кого она есть.

      – Ну ладно. А сейчас вы принимаете гормональные препараты?