Разлучающий поток. Уильям Моррис

основый лес, только стволы в том лесу очистили от коры и отполировали.

      Морские приливы питали реку водой, и самые большие дромоны да круглые корабли пускались в плавание вверх по её течению. Они частенько бросали якоря у мирных поселений верхней страны, и реи их разве что не касались окон крестьянских домов, а бушприты навозных куч, где рылись свиньи да раздражённо кудахтали куры. Пылкие юноши и девушки, что просиживали торжественную воскресную мессу в серой церкви, могли разглядеть высокие мачты в окнах боковых приделов между изображениями святых. Мысли их уносились далеко от священника, бормочущего молитвы мессы, от его слов и жестов, и пред глазами их проплывали далёкие земли и диковинные народы, а в сердца прокрадывались мечты о странствиях. Они желали увидеть необычные вещицы, вроде тех, что суда с обветренными бортами и рангоутом частенько привозили к жилищам поселян, никогда не покидавших своих владений. Иным юношам и девушкам даже казалось, что, выйди они из церкви, тут же увидят спускающегося по сходням апостола Фому Индийского, прибывшего, чтобы посмотреть, как морозной зимой жители полей в верхних землях справляют Рождество да как пируют они на Святки. Даже во время отлива, когда вода опускалась и крупные морские суда с глубокой осадкой уже не могли подняться вверх по течению (а более чем за сотню миль от моря они и не заходили), эта большая река казалась широкой и величавой, и, тиховодная и спокойная в нижнем своём течении, при юго-восточном ветре несла баркасы*[1] и другие мелкие судёнышки, что не опасались на её водах сильной качки. Если же ветер был противный, то нетерпеливые торговцы могли впрячь коней или быков, чтобы те тянули суда. И немало товаров попало так в самые разные места.

      Надобно ещё сказать, что и другие реки втекали в этот большой поток, и некоторые из них были не меньше Темзы у Абингдона*, где я, записавший это сказание, живу в братстве чёрных каноников* – да пребудут благословенны святой Вильям, святой Ричард и святой Августин*, что светит нам во тьме! А иные из притоков были даже и того шире, так что в местах тех, испещрённых водными путями, водилось много рыбы.

      Называлась эта река Разлучающим потоком, а город в её устье – Градом Разлучающего потока, и если знать всё то, что я поведал о течении реки да о торговых судах, поднимавшихся по ней в верхние земли, то никого не удивит такое название. Впрочем, сами горожане, как и жители земель, принадлежавших городу (но первые в особенности), не могли понять причину, по которой река носила таковое имя. Они очень любили свою реку, гордились ею и часто шутили да в незатейливых разговорах смеялись над её прозваньем, говоря, что она скорее Объединяющая, а не Разлучающая, ведь она объединила земли и жителей разных берегов да населила пустоши, позволив им расцвести. Не было ни одной дороги из тех, по которым передвигаются верхом ли или на упряжках, что заслужила бы столь много благословений или доставила столь много радости, сколько широкий речной путь. И всё же, должно быть, ни одно имя не даётся ни городу, ни горе, ни реке без причины, но люди склонны называть местности в память о деяниях или других событиях, случившихся там, а то и по иным поводам, и точно то же вполне могло произойти с Разлучающим потоком. А так как я сам кое-что ведаю об этом, то поделюсь сейчас и с вами.

      Следует знать, что все блага эта могучая река даровала лишь равнинам близ города да плодородным пастбищам с пашнями холмов и долин к северу. Но ежели кто собрался бы подниматься вверх по её течению, всё дальше и дальше, то непременно достиг бы того места, где река спускалась с гор. Там, милях в двухстах от впадения реки в море, она уже не поражала своим величием, как ниже по течению, но оставалась такой же могучей и сильной. С гор вода сходила тремя большими токами и множеством меньших. Зрелище это внушало ужас и страх, ибо вода заливала всё горное ущелье, не оставляя опоры для ног путника. Даже козы не могли пройти через эти места. Только на высоте в сотню футов над водой или ещё выше того вилась тропинка, но узкая и неверная. И, словно мельничный ручей для жуков и землероек, населяющих луг подле него, была эта река для сыновей Адама и зверей, живущих в тех краях. И никто не осмеливался перекинуть мост через её воды.

      И ежели вам с великими трудностями и немалыми опасностями всё же удавалось пересечь горный хребет (ибо, как уже говорилось выше, вдоль по речному ущелью никто не мог пройти) и вновь спуститься уже с другой стороны гор, то перед собой вы вновь видели ту же самую реку. К северу от гор она пересекала большую пустошь, где не было ни деревьев, ни кустарника, ни даже травы, а только скалы да песок. Здесь она была широка и неглубока, но с таким быстрым течением, какого и словами не передать. По обоим берегам её тянулись широкие безлюдные земли, усеянные камнями, что река принесла с гор. Следует знать: оттуда, вверх по течению, до самых речных истоков ещё выше в горах, река оставалась многоводной и не замедляла бега, разве что, может быть, сужалась или расширялась, смотря по тому, мелко или глубоко было её русло. Пока река текла по песчаной пустоши, в неё впадали лишь едва заметные ручейки, питали же её потоки со склонов и холмов, что видны были и с одного, и с другого берега, если идти дальше к северным горам, где, как уже говорилось, река и брала своё начало.

      Если же вы пройдёте по этой пустоши миль шестьдесят,

1

Здесь и далее объяснение слов, отмеченных «звёздочками», см. в Комментариях.