История Бледной Моли. Настя Любимка

свое покровительство? А может, я просто чего-то не знаю?

      Но все мысли о мотивах моих надзирательниц вылетели из головы, как только я увидела отражение в зеркале.

      Такого просто не могло быть! Моя внешность совершенно не изменилась! Лишь слегка потемнели корни волос. Я вплотную подошла к зеркалу и с замиранием сердца стала себя разглядывать. Так не бывает. Матушка Гелла купала меня все дни моей слепоты, а все крема, которыми она пользовалась для ухудшения данной мне природой красоты, имели специфический запах, не узнать их было невозможно. Поэтому я уверена, что она перестала портить мою кожу и волосы.

      Но тогда почему я до сих пор уродлива? Почему не начала восстанавливаться кожа? Почему не возвращается естественный цвет волос? Неужели мой организм как земля, которую из года в год вспахивают, и слой плодородной почвы истощается? Мое тело перестало бороться с отравляющими его снадобьями? Я навсегда останусь Бледной Молью? Меня затрясло, по щекам вновь полились слезы. Может, именно потому названая матушка перестала меня мазать, что процесс стал необратимым?

      – Инари, у тебя все хорошо? – раздался за дверью обеспокоенный голос дорогой мне женщины.

      – Да-да, – убирая ладонь ото рта, как можно спокойнее сказала я.

      – Разрешишь тебе помочь?

      – Нет, матушка Гелла, я справлюсь, – поспешила заверить ее и повернула рычаги, пуская горячую воду.

      Быстро стянула с себя ночную рубашку и панталоны. Поежилась от прохлады и полезла в ванну. Воды набралось совсем немного, потому первые пять минут стучала зубами от холода. Когда вода достигла середины ванны, наконец согрелась и расслабилась. И чего я так расстроилась? Ну, уродина, и что? Можно подумать, я не привыкла к этой внешности. Конечно, хотелось бы верить, что однажды мой организм справится с отравляющим его веществом, а пока мне это даже на руку. Во-первых, вернись ко мне прежний облик, это бы привлекло ненужное внимание со стороны сестер Ордена, а также появились бы вопросы, на которые я вряд ли захочу отвечать. Но, зная методы наших воспитательниц, которые далеки от гуманности и сострадания, правду бы они узнали. И тогда, помимо меня, пострадали бы ни в чем не повинные люди. Те, которые содействовали изменению моей внешности, однако не были прямыми исполнителями. Во-вторых, зависть пансионерок станет сильнее и, следовательно, надзор кураторов и учителей усилится, чтобы, не дай бог, их жемчужина не пострадала и не потеряла своей красоты. А это означает конец свободе, пусть и условной. Помня жалобы Илириты, которую даже в туалет водили под конвоем, такой радости себе точно не желаю.

      И в-третьих, знание о том, что подопечная, которую выбрали мои покровители, не уродина, существенно испортит мне дальнейшее обучение. Где гарантия, что первые двое не отзовут свои решения касательно моих направлений, а наоборот, поддержат третьего благодетеля и пожелают поскорее заполучить в свои руки фарфоровую куколку? Нет, я уже привыкла к мысли, что обучаться мне придется три года. За это время, надеюсь, многое изменится.

      Наскоро