Белый квадрат (сборник). Владимир Сорокин

без меня…

      Достал сигареты, но передумал. Убрал.

      – Идиотиум! – произнес он, сощурился на застрявшее в соснах солнце и сплюнул на пыльный, зашарканный настил.

      Прошло 12 минут.

      Потом еще 13.

      Потом 20.

      Поезда не было.

      – Вот и пиздекс. С днем рождения, Наташа!

      Юра встал, пошел по перрону. На нем тоже по-прежнему не было ни души. Солнце уже скатилось ниже, промеж сосновых стволов.

      С сумкой на плече Юра пошел по пыльным доскам, зло выстукивая сандалиями:

      – Говномериум!

      – Жопорватиум!

      – Ебанатиум!

      Доски глупо гудели от ударов Юриных подошв. Это совсем разозлило его. Пройдя весь перрон, он развернулся, разбежался и широко запрыгал, как прыгают легкоатлеты тройным прыжком, впечатывая всю свою злость в облезлые доски:

      – Дуроплясиус!

      – Говномесиус!

      Доски загрохотали.

      Юра поравнялся с решетчатым щитом со словом “БОР”:

      – Бородан!!

      – Боронос!!

      – Бороул!!! Ну ког! да! же?!

      – Через восемь минут, – послышался голос.

      Юра обернулся. На скамейке, мимо которой он только что пропрыгал, сидел человек. Это было так неожиданно, что Юра замер как вкопанный. Толстый, одутловатый мужчина в светлой летней одежде сидел и смотрел на Юру.

      – Что… – пробормотал Юра, не веря своим глазам.

      – Через восемь минут будет поезд, – произнес мужчина.

      Его большое, мучнисто-белое, грушеобразной формы лицо ничего не выражало. Ничего. Просто совсем ничего. Впервые в своей жизни Юра увидел такое лицо.

      – Поезд? – переспросил он, не в силах оторваться от этого лица.

      – Электричка.

      Маленькие, выражающие ничего глазки смотрели на Юру. Ему показалось, что лицо заморожено. А сам человек… из морга. Мертвец. Труп. Юре вдруг стало плохо, как от солнечного удара, который случился с ним в Баку прошлым летом. Ноги его задрожали.

      – Присаживайтесь, – произнесли замороженные губы. – Вы, очевидно, перегрелись. Жарковато для начала июня.

      Юра плюхнулся на скамейку. Вдохнул, приходя в себя, провел рукой по вспотевшему лбу.

      – В жару лучше не прыгать тройным, – произнес мужчина.

      Юра посмотрел на толстяка. Он сидел все так же, замороженно глядя перед собой. На нем была старомодная летняя одежда: белая панама, бежевый летний костюм, под ним белая косоворотка с расшитым воротом. Из-под широких бежевых брюк виднелись белые коленкоровые полуботинки. Такие летом носил один забавный друг покойного дедушки, нумизмат, балагур и пьяница. Тоже уже покойный. Эти смешные полуботинки привели Юру в чувство. Он выдохнул. Вдохнул. И снова выдохнул. Уже спокойно. Морок вдруг прошел. И Юре стало легко и весело.

      “Откуда он свалился? – подумал он. – Ком с горы… Почему я его не заметил? Вправду, что ли, перегрелся?”

      Толстяк спокойно-равнодушно смотрел перед собой, не меняя позы.

      – Восемь