Материк. Сергей Алексеев

как он орудовал во вражеской траншее. Мать, случайно оказавшись рядом, со страхом наблюдала за гостем и тихонько ойкала:

      – А не страшно ли? Жуть-то какая…

      – Чего страшного? – смеялся Иван. – Известно – война же!

      – Людей-то резать не страшно?

      – Какие они люди! – возмущался «ерой». – Зверюги они!

      – Да ведь все равно, обликом-то люди…

      В одной из «атак» под соснами Иван потерял медаль. Кругляшка отцепилась от колодки и завалилась где-то в траве. «Ерой» вдруг перепугался, начал шарить вокруг себя, и через минуту все – Иван, дед, мать и даже баба Оля – ползали на четвереньках под соснами и рылись в траве. Потерянная медаль была ценнее всех медалей – «За отвагу». Мы излазили всю землю чуть ли не до смолзавода, но медали так и не нашли. Я из кожи лез – старался, даже предложил принести лопату и перекопать землю.

      – Ничего, – успокаивал дед Ивана. – На будущий год две вырастет! Считай, что посеял.

      Две не выросло. А ту потерянную «ероем» медаль спустя три года нашли близняшки Колька с Тимой.

      – Мать, гляди! – в голос кричали братья. – Мы денежку нашли!

      Мать взяла «денежку», повертела ее в руках и неожиданно с силой забросила в болото.

      – Зачем так-то?.. – хмуровато спросил дед. – Можно было бы и послать ему…

      – Чтоб духу его не было! – сердито сказала мать.

      Так и лежит он до сих пор в болоте – маленький серебряный кругляш – заслуженная и потерянная Иваном награда… Самого Ивана давно нет в живых, и памяти о нем почти не осталось – в семье его долго и тщательно забывали. Но медалька-то есть, лежит в высоком материковом болоте и вряд ли сотлеет даже за тысячу лет…

      После потери Иван сильно затосковал и даже пить перестал. Его наперебой утешали, однако «ерой» печалился еще больше. Той же ночью он тихо, на одной ноге, подобрался к материной кровати и окликнул:

      – Ты не спишь, Валь?

      Поскольку отец был на охоте, я спал с матерью под пологом в сенцах старой избы.

      – Нет еще, – сказала мать. – Я только управляться кончила.

      – И мне не спится, – сказал Иван, – глаза закрою – чудится…

      – Да брось ты переживать, – вздохнула мать. – Ну потерял, что поделаешь? Не голову же…

      – И голову – тоже, – тихо проронил «ерой», – мочи нет глядеть, как ты живешь.

      – А как я живу? Хорошо! – тихо засмеялась мать. – Все у меня есть.

      – Вижу, как хорошо, – сокрушенно вздохнул Иван. – Время – двенадцать, а ты только управилась. Завтра же вставать чуть свет.

      – Как же по-другому-то? Хозяйство ведь, дети, – рассудила она и прижала мою голову к груди.

      – Так ведь здесь глушь собачья. Живете, как в берлоге, людей не видите. Только и знаешь работать с утра до вечера, – возмущенно заговорил Иван. – А ты еще молодая, для себя надо немного пожить, белый свет посмотреть. Ты же как в прорубь башкой в эту работу. Погляди на себя, ты же красивая женщина! А с такой жизнью через пять лет старухой станешь… Детей