По следу кровавого доктора. Александр Тамоников

Никольский. – Когда командир поднимает тебя в атаку, ты задаешь ему тот же вопрос?

      – Так он того… – Малорослый солдатик смутился. – Опасный. Кидался на нас, как бешеная псина, старшине нашему запястье прокусил. Тот теперь в атаку долго не пойдет.

      – Может, действительно не стоит? – предложил Булыгин. – Будет на нас бросаться, придется делать новые записи в медицинских книжках.

      – Развяжи и жди в коридоре! – приказал Никольский. – Мы пока еще в состоянии постоять за себя.

      – Слушаюсь! – Рядовой поддел перочинным ножиком веревку, быстро размотал путы и смотался.

      Немецкий офицер потирал затекшие запястья, исподлобья разглядывал своих врагов.

      Особых иллюзий майор Никольский не питал, но пообщаться с этим типом стоило. Он кивнул на табуретку, предлагая присесть. Немец поколебался, потом гордо покачал головой. Дескать, сами сидите. Никольский пожал плечами. Хозяин – барин. Он раскрыл папку с чистыми листами, приготовился писать.

      – Представьтесь, пожалуйста, – вежливо попросил Павел на немецком. – Назовите ваше звание, должность, уточните обстоятельства, которые помешали вам бежать отсюда.

      Немец презрительно фыркнул. Прямой, как шпала, в задрипанном пиджачке, надменный до невозможности, он смотрелся донельзя карикатурно.

      – Русские медведи, вылезшие из берлоги, учат немецкий язык, да? Поздравляю, у вас неплохо получается. Ваши усилия будут по достоинству оценены великой Германией.

      Остальные офицеры контрразведки СМЕРШ знали немецкий язык не в совершенстве, но понимать чужую речь могли и рожи состроили соответствующие. Немец заметил это, слегка смутился, но продолжал изображать арийскую невозмутимость.

      – Пауль Шлиссельман. – Он щелкнул каблуками и дернул подбородком. – Штурмфюрер СС! – Похоже, его распирало от гордости за собственную значимость. – Начальник охраны блоков номер десять, одиннадцать и двенадцать. Задержался в лагере по причине подготовки к взрыву здания, в котором мы сейчас находимся.

      Офицеры и ухом не повели. Никто из них не сорвался с места, не бросился бежать. Гундарь докладывал им, что фрицы не успели осуществить задуманное. Часть архивов они погрузили в машину. Бойцы лейтенанта Терновского загнали их в подвал, потом выкурили обратно и расстреляли.

      Штурмфюрер и двое его подчиненных минировали бойлерную, соединенную со зданием, бежать не успели. Они хотели раствориться среди заключенных, но их раскусили. Взрывчатку из подвала извлекли саперы.

      Офицеры снисходительно улыбались, что не укрылось от внимания штурмфюрера.

      – Что находилось в перечисленных блоках? – спросил Павел.

      – Блок десять – мужской карантинный лагерь. Блок одиннадцать – женский карантинный лагерь. Блок двенадцать – место наказания для нарушителей правил лагеря, – не моргнув глазом отчитался Шлиссельман.

      О блоках вроде здешнего, двенадцатого, Павел уже слышал. Что-то подобное было в лагере Кадыница, расположенного на востоке Польши. Там арестантов помещали