Путь с ветвью оливы. Оксана Д.

один и все делал опять же один. Иногда мне разрешали выйти пройтись по улочкам совсем старого Нью-Йорка, по не всем известному району что для иностранцев, что для мира в целом, который называется Квинс и имеет три отличительные особенности:

      1. Иммигрантов разных мастей в этом районе больше чем в любом другом и лучше по ночам здесь не ходить без пистолета или крепкого с огромной силой, а желательно и кулаками дружка.

      2. Именно в этом боро (так называются административные единицы в Нью-Йорке) находится Международный аэропорт имени главного красавчика-президента США Джона Кеннеди.

      3. Лонг-Айленд сити – второй по известности деловой район города после небезызвестного всем Уолт-стрит, где Ди Каприо в своём, пожалуй, лучшем фильме грязно тратил деньги, добытые в результате крупных финансовых махинаций.

      Моя семья жила в маленьком доме возле самого Атлантического океана, на самом северо-западе, где высокие небоскребы и обычные двухэтажные семейные дома соседствовали друг с другом.

      Когда я выходил из нашего уютного дома, с аккуратно подстриженными кустами и светлыми занавесками, после спуска в пять невысоких ступенек из красного дерева, ноги несли меня поближе к океану, через вереницу домов, где можно было услышать как кто-то кричит на итальянском языке, ругается на еврейском и громким пьяным голосом поёт народную китайскую песню, где незначащему человеку могло показаться, что кто-то жестко ругается на русском.

      Я шёл, шаркая ступнями по разваливающемуся от времени асфальту, который положили ещё во времена сухого закона, левой рукой сжимал блокнот, а правой пытался дотянуться до листьев высоких деревьев, кроны которых тянулись ввысь и ветки будто пытались дотронуться до голубой бездны неба, проткнуть их и дать вытечь содержимому этой необъятной выси.

      Блокнот я носил с собой с тех пор, как научился писать и читать. Это было связано с тем, что я описывал выше: со мной никто не дружил. Но мне очень хотелось с кем-то общаться. Стоит ли говорить о том, что все мои попытки установить с кем-то контакт заканчивались полным фиаско. С каждым разом мне становилось все труднее находить в себе силы начинать общение и отвечать на встречные вопросы и я загнал себя в никому непонятные рамки, когда избегать людей стало нормой.

      Но так не могло продолжаться вечно и пришлось искать выход из той ситуации, которую создала моя природная отталкивающая людей сущность и стеснение.

      Однажды я ехал в метро с папой и вдруг понял, что уже пять минут подслушиваю разговор девушки с ее лучшей подружкой, где она подробно рассказывает о своих любовных похождениях и произносит своими накрашенными в ярко алый цвет губами «он гей или я не могу объяснить, почему Стефан не обратил внимание на мою грудь, когда я будто бы случайно уронила салфетку со стола». Когда я вернулся домой, то пошёл записывать этот разговор – сам не знаю зачем. Наверное, мне хотелось проанализировать его и научиться отвечать так, как это бы могло понравиться тем людям, с которыми я пытался установить контакт.

      Со временем