Республика Татарково – 2. Туманная зыбь. Александр Миронов

на всякий случай.

      – Николай Митрофаныч, мне на завтра нужно быть в Кондырёво. Как вы, не против, если завтра я не выйду на работу?

      – Не против, – ответил начальник цеха и с усмешкой добавил, – Но знай, ты будешь первым среди добровольцев на уборку картошки.

      – Понял, – вздохнул Гена. – И когда?

      – Да, наверное, со следующей недели начнётся. Человек пять снимать придётся, в том числе и тебя.

      – Мда, хорошая перспектива.

      – Синоптики предсказывают на следующей неделе вёдра, так что предприятие должно быть готово. То есть мы с тобой, а там как масть пойдёт.

      – Хорошо, сапоги и ведро уже готовы.

      …Автобус в районный центр ходил через каждый час-полтора, и поскольку расписание Геннадий не знал, пришёл на автостанцию к девяти часам. И почти угадал. Автобус выходил в девять часов и десять минут. Пришёл к этому часу ещё с той целью, что в это время транспорт не должен быть переполненным, так как основная масса – учащихся ПТУ и работников предприятий, ездивших на работу из посёлка, не должно быть много. И расчёт оправдался. Были свободные места в автобусе, на одном из которых он благополучно расположился.

      Ехать пришлось долго, целый час, как предписывалось расписанием движения. Автобус по маршруту заходил в три населённых пункта, находящиеся от трассы в нескольких километрах, где гладких дорог как таковых не было, их можно было только выбирать, или скакать по выбоинам в асфальте. И «ЛАЗ» часто трясло на «кочковатой» дороге. Он надсадно кряхтел при переключении скорости, скрипел, гудел, как недовольный затравленный зверь. Но покорялся силе, им управляемой, менял ход. Однако, сравнивая дорогу до райцентра с «республиканской», эта были всё же мягче, особенно там, где шуршал под колёсами щебень, гравий.

      С перекрёстка Окатова открывались широкая панорама плоскогорья, затем возвышенности, а ещё дальше, горизонт с правой стороны закрывала огромная гора отсева от карьерных разработок. Она белела над округой, как Эльбрус над Кавказом. Но если последний вызывал положительные эмоции, поэтические настроения, то этот белый курган – грусть и недоумение над человеческой беспечностью, варварством. Вырыть из земли столько известнякового камня, и вместо того, чтобы в те же ямы ссыпать эти отходы, насыпали их на поверхность земли, исказив ландшафт и природу. И, похоже, стоять этой «достопримечательности» до скончания земли-матушки. И куда смотрят или смотрели местные власти, допустившие такое архитектурное безобразие?

      Нет, как бы Татаркова не называли люди за глаза, сетуя на него или восторгаясь им, но в этом вопросе он все-таки молодец. Рачительный человек, хозяйственный. Свою гору отсева потихоньку спускает в карьер, возвращает земле вычерпанное из неё, хотя бы тот же старый отсев.

      Лениво обежав взглядом проплывающую за окном панораму, Крючков начал подрёмывать, но вспомнив о генеральном директоре, он вдруг вскинулся. Показалось, что кто-то